Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837). Биография (Второй вариант)

В официальной истории отечественной культуры А. С. Пушкин занимает почетное место родоначальника “золотого века” национальной литературы. Один из ведущих литературных критиков XIX в., А. Григорьев, очертил место поэта простой фразой: “Пушкин – это наше все”. Действительно, Пушкин считается универсальным гением русской литературы, разработавшим едва ли не все ее основные жанры, создавшим богатейшую сокровищницу литературного языка (и поныне являющуюся эталоном художественной речи), открывшим необозримое многообразие стилей, и в конечном счете – поднявшим русскую литературу на мировой уровень. Но особое, неофициальное значение этого художника состоит в том, что его творчество являло собой образец непревзойденной в отечественной словесности гармонии, стройности и ясности.

К самому себе Пушкин мог бы отнести характеристику, данную им композитору Моцарту: “сын гармонии”. Впрочем, в одном из своих стихотворений поэт практически это и сделал, уподобив себя “таинственному певцу” Ариону, который, пережив морскую бурю, крушение челна и гибель товарищей, продолжает петь “гимны”, исполненные “беспечной веры”…

А. С. Пушкин родился 6 июня 1799 г. в Москве. Его отец принадлежал к старинному дворянскому роду, мать была внучкой легендарного “арапа” Ганнибала – одного из любимцев Петра I. Родители мало занимались воспитанием сына, однако культурная атмосфера дома способствовала развитию его поэтических наклонностей. Отец – почитатель изящной словесности – владел прекрасной домашней библиотекой, в которой Саша, едва научившись читать, проводил самые сладкие часы своего детства. Родной дядя, Василий Львович Пушкин, – небезызвестный в свое время поэт – с живым участием следил за его первыми стихотворческими опытами.

Бывавшие в доме знаменитые мастера слова – Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский, К. Н. Батюшков и др., – освещали мальчику заманчивый путь к литературной славе, а самый близкий человек – няня Арина Родионовна – потчевала его отборными лакомствами русского фольклора.

Родители недолюбливали своенравного Александра, из-за чего он ощущал себя чужим и одиноким. Чувство семьи пришло к Пушкину в Царскосельском императорском лицее, куда он был отдан в возрасте двенадцати лет. Там Александр узнал, что такое духовное братство, и на всю жизнь приобрел замечательных товарищей – И. Пущина, А. Дельвига, В. Кюхельбекера.

В стенах этого заведения царил дух свободомыслия, веселых шалостей и творческого состязания. Некоторые ученики, в том числе и из числа друзей Александра, писали стихи. Лучшие их произведения публиковались в лицейских рукописных журналах. Позже, уже став известным поэтом, Пушкин, обращаясь к товарищам юности, писал:

Друзья, прекрасен наш союз! Он как душа неразделим и вечен – Неколебим, свободен и беспечен, Срастался он под сенью дружных муз.

Окончив Лицей, в 1817 г. Пушкин перебрался в Петербург, где поступил на службу в Министерство иностранных дел. Служба эта, в общем, была формальностью, и не обремененный обязанностями поэт ринулся осваивать бурную столичную жизнь. Благодаря общительному характеру он быстро обзавелся множеством знакомств, в том числе – с самыми образованными семьями Петербурга.

Кроме того, Пушкин активно включился в литературные баталии, выступив на стороне Н. М. Карамзина и В. А. Жуковского, оказывавших ему профессиональную и дружескую поддержку.

В те годы в сознании передовой русской интеллигенции, обогащенной опытом победы над Наполеоном и знакомством с европейским укладом жизни, нарастало чувство протеста против господствующего в Российской империи самодержавно-крепостнического строя. Все чаще и громче звучали их критические оценки государственного устройства России и требования его коренных преобразований. Эти мысли проникали в душу и стихи поэта, чье врожденное свободомыслие укрепилось стараниями лучших лицейских наставников. Из-под его пера, прославившегося легкокрылыми главами сказки “Руслан и Людмила”, стали выходить стихи, призывавшие к борьбе с царским “самовластьем” и утверждавшие высшую ценность Свободы. Созвучные настроениям дворянской молодежи, эти произведения широко цитировались в светском обществе.

Вскоре, однако, слухи о них достигли царского дворца. Над Пушкиным нависла реальная угроза ссылки в Сибирь или в Соловецкий монастырь, где к обычным трудностям опалы добавились бы суровые природные условия и жесткий полицейский надзор. Только благодаря заступничеству друзей царь смягчил свое решение и направил дерзкого вольнодумца отбывать наказание на юг России.

В мае 1820 г. Пушкин покинул Петербург. Путь к месту новой службы оказался кружным и долгим. Поэт посетил Екатеринославль (ныне Днепропетровск), где не отказал себе в удовольствии искупаться в Днепре; побывал на Кавказе и Кубани, где вволю полюбовался живописными пейзажами; затем перебрался в Крым, где, проведя чудесные дни в татарском селении Гурзуф, отправился осматривать Алупку, Симеиз, Севастополь, Бахчисарай; заглянул в Одессу и наконец прибыл в Кишинев, в котором ему было суждено провести без малого три года. О Кишиневе тех лет современник Пушкина Ф. Ф. Вигель писал: “Безобразнее и беспорядочнее деревни я не видывал…”. Но несмотря на скуку провинциальной жизни, стесненность в материальных средствах и болезненное для его свободолюбия положение поднадзорного, поэт духом не пал.

Он с интересом изучал фольклор и обычаи местных жителей, черпая из своих впечатлений сюжеты для новых произведений. Был у Пушкина на юге и достойный его круг общения, который составляли преимущественно будущие участники декабристского движения. Впрочем, в их обществе поэт ощущал себя не вполне “своим”, поскольку, искренне сочувствуя антисамодержавным настроениям тайных оппозиционеров, не соглашался с их требованиями поставить литературное творчество на службу политической борьбе.

Для него, всегда считавшего поэзию царством “вдохновенья, звуков сладких и молитв”, подобные требования были неприемлемы.

В 1824 г. Пушкин был переведен в Одессу, которая после провинциального Кишинева показалась ему настоящим европейским городом. Именно такой предстает Одесса в воспоминаниях поэта:

Там все Европой дышит, веет, Все блещет югом и пестреетРазнообразностью живой. Язык Италии златойЗвучит на улице веселой…

Поначалу жизнь в шумном приморском городе складывалась для Пушкина самым счастливым образом: он купался в море, посещал спектакли, читал французские газеты, ужинал в ресторанах, писал стихи и переживал бурные любовные романы. Но вскоре эта идиллия была разрушена напряженными отношениями поэта с его новым начальником, графом Воронцовым. Человек сурового нрава, хотя и не лишенный тяги к прекрасному, граф представлял собой смесь мецената, мало смыслящего в поэзии, и наставника, пытающегося воспитать из “непутевого стихотворца” добропорядочного чиновника.

Постоянно сталкиваясь с ним, Пушкин с трудом сдерживал раздражение (однажды Воронцов отправил поэта обследовать местности, пострадавшие от саранчи, в ответ на что тот представил ему издевательский “отчет”: “Саранча летела, летела, села… и все съела”). Напряжение в отношениях перешло в открытый конфликт, когда Пушкин разразился убийственной эпиграммой на графа:

Полу-милорд, полу-купец, Полу-мудрец, полу-невежда, Полу-подлец, но есть надежда, Что будет полным наконец.

Взбешенный Воронцов обратился к властям с требованием немедленно удалить “несносного стихотворца” из Одессы. Воспользовавшись первым же поводом, те направили поэта для отбывания дальнейшей ссылки в его собственное имение Михайловское, расположенное в “далеком северном уезде” России. Пребывание там означало фактическую изоляцию от общества, что для молодого Пушкина было равносильно тюремному заключению. Но именно в Михайловском, вдали от светской суеты, в условиях однообразной деревенской жизни, скрашиваемой лишь старой преданной няней Ариной Родионовной, письмами знакомых, редкими визитами старых друзей и выездами к ближайшим соседям, Пушкин вступил в пору расцвета своих творческих сил.

За два года в Михайловском им было написано более ста произведений, в том числе поэмы “Цыганы” и “Граф Нулин”, трагедия “Борис Годунов”, четыре главы “романа в стихах” “Евгений Онегин”, несколько десятков стихотворений. Но главное – в этот период он по-настоящему осознал себя Поэтом, для которого литература является делом всей жизни.

Там же, в Михайловском, Пушкин узнал о восстании на Сенатской площади. Весть эта его потрясла. Поэт искренне беспокоился о дальнейшей судьбе самоотверженных подвижников идеи Свободы, среди которых было немало его товарищей и знакомых.

Известия о репрессиях декабристов подтвердили самые тревожные опасения: “Каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна”, – писал Пушкин поэту Вяземскому. К тому же жестокость, с которой царское правительство расправлялось с бунтовщиками, не оставляла места для надежд на перемены к лучшему и в жизни самого Пушкина. Тем более что, как сообщал поэту в письмах Жуковский, его стихи обнаруживались в бумагах едва ли не каждого обвинявшегося по делу о тайной революционной организации.

Но несмотря на угрозу нового наказания, Пушкин, явившись по высочайшему повелению в Москву, в беседе с заступившим престол Николаем I мужественно заявил, что если бы 14 декабря находился в Петербурге, то был бы в рядах участников декабристского восстания.

В продолжение этого разговора, впрочем, царь и поэт неожиданно сделали шаги навстречу друг другу: Николай вернул Пушкину свободу и избавил его от обычной цензуры (пообещав стать его личным цензором); Пушкин же согласился поддерживать своим пером добрые начинания царя, взяв на себя роль посредника между властью и образованным обществом. Однако достигнутое примирение через несколько лет превратилось в ширму, едва прикрывавшую нараставшее противостояние поэта и царя, которое, в конечном счете, и уничтожило поэта. Ибо роковая дуэль, вследствие которой Пушкин скончался в тридцатисемилетнем возрасте, во многом была результатом подло и точно рассчитанной травли, проводимой властями в последние годы его жизни.

Незадолго до смерти и уже ее предчувствуя, Пушкин в своих стихотворениях утверждал гармонично-ясный взгляд на свою и окружающую жизнь, с чистосердечной радостью приветствуя будущее “племя младое, незнакомое” и торжественно провозглашая бессмертие собственной поэтической славы: “Нет, весь я не умру – душа в заветной лире // Мой прах переживет и тленья убежит…”. Так, по словам современного литературоведа А. Архангельского, “душевное страдание, смятение, тоска преображались в лирическую гармонию – и в поэзии Пушкин проживал еще одну, несравненно более свободную и гармоничную жизнь”. И так – до конца своих дней – он оставался золотоголосым Арионом российской поэзии.