Человек на войне (по роману В. П. Астафьева “Прокляты и убиты”)

Я не был на той войне, что описана в сотнях романов и повестей… К тому, что написано о войне, я как солдат никакого отношения не имею. Я был на совершенно другой войне… В. Астафьев.

Роман В. Астафьева “Прокляты и убиты” – это “взгляд в прошлое”: о событиях Великой Отечественной войны писатель рассказывает в произведении 1990-ых годов. Однако “давность” романа почти незаметна – настолько яркие и детализированные картины создает здесь автор. Кажется, будто сам присутствуешь там, в Сибири 1942-43 годов, вместе с мальчишками 21 запасного пехотного полка, вырванными из дома для подготовки к “смертельной” операции – форсированию Днепра.

Многие из этих ребят больны и долго в казарменных условиях они просуществовать не смогут. Все критики отмечают, что самым подходящим эпитетом для романа “Прокляты и убиты” является слово “немилосердный”. И действительно, в произведении жизнь описана “немилосердно” – автор погружает нас в атмосферу голода, холода, страшных болезней, грязи и вони бараков, нужников, обовшивевших в коросте тел, отрепьев одежды, заскорузлой обуви, истлевших портянок. Параллельно развернуты ужасающие “деяния” офицеров: тупого политотдельца капитана Медведева; “дубаря”, “оболдуя” лейтенанта Пшенного, из-за которого раньше времени погиб несчастный “доходяга” Попцов; “очкастого майора”, зачитавшего приказ о расстреле “двух пацанов”, братьев Снегиревых; “мерзавца”-лейтенанта, спокойно приведшего в исполнение этот приговор; полковника, “домашним” голосом приговорившего “к высшей мере” солдата за дружескую потасовку. И здесь возникает тема, которую можно считать главной в романе, – тема войны, но не столько внешней, сколько внутренней.

Для Астафьева война с фашистами – это закономерное продолжение страшной революции 1917 года и всей политики Советского государства. А суть ее заключалась в том, что “начавши борьбу за создание нового человека, советское общество несколько сбилось с ориентира и с тропы, где назначено ходить существу с человеческим обликом, сокращая путь, свернуло туда, где паслась скотина”. Поэтому неудивительно, что среди командующего состава большинство откровенно некомпетентные, ленивые и равнодушные люди. Им наплевать, что солдаты живут в нечеловеческих условиях, что они совершенно неподготовлены к ожидающей их бойне, что они откровенно голодают, потому что продукты воруют кухонные работники.

Астафьев утверждает, что СССР – страна, забывшая Бога. “И на одной стихире… писано было, что все, кто сеет на земле смуту, войны и братоубийство, будут Богом прокляты и убиты”, – так говорит один из героев романа, старообрядец Коля Рындин. А случаев братоубийства на этой войне было великое множество. Один из самых эмоционально напряженных эпизодов романа связан именно с братоубийством и с военным правосудием. В романе получается так, что дебошир, хам, ярый нарушитель негласных и четко прописанных норм Зеленцов ускользает из-под носа у смерти, его оправдывает военный суд. В то же время молодые солдатики, два брата Снегирева, ушедшие в самоволку, чтобы навестить мать и принести из дома своим товарищам еды, отданы под трибунал и расстреляны.

Писатель обвиняет в своем романе не столько фашистов, сколько бессчетных энкавэдэшников, политруков, безжалостных и бездарных маршалов во главе с самим Отцом народов – Сталиным, умеющих воевать только одним способом: “стараясь мясом завалить, кровью затопить громаду наступающего противника”. Смерть заполняет собой все пространство и время повествования в романе. Если в “волчьей яме”, учебке для новобранцев, убийство или показательный расстрел – еще катастрофа, то во второй части эпопеи (“Плацдарм”) переправа через Днепр “в самом неподходящем месте” “на подручных средствах” оборачивается настоящим царством мертвых (“Проклятое место, сдохший мир”). Авторская симпатия в романе выражена лишь к двум героям: младшему лейтенанту Щусю и старшине Шпатору. Оба – исключительные фигуры в полку.

Шпатор служил еще в царской армии, участвовал в первой мировой войне. Из своего прошлого принес он заботу о солдате, честность, аккуратность. Щусь – выходец из гонимых казаков – давно понял обреченность своего дела: “Какой смысл такой жизни? Чтобы топтать других? Ломать судьбы?

Готовить людей на убой?” Так он размышляет, и в реальности проявляя смелость, смекалку и любовь к вверенным ему людям. Думается, образы Щуся и Шпатора, живые, близкие и психологически убедительные, призваны доказать преимущество иных военных систем перед военной политикой СССР. В своем романе автор исследует человека как творение божие на грешной земле, чья житейская философия и правда зачастую расходятся с тем, что заповедал Творец.

Война, кровь, распухшие и ободранные трупы, мозги, кишки – все это деяние рук человеческих. Невольно напрашивается вопрос: а какова же степень вины отдельно взятого человека, у каждого из которых был свой дом, семья, как у Лешки Шестакова, как у Булдакова и Нельки Зыковой, как у Янгеля? Астафьев потрясен вселенским размахом убийства, творившегося на полях Великой Отечественной: “Старые и молодые, сознательные и несознательные, добровольцы и военкоматом мобилизованные, штрафные и гвардейцы, русские и нерусские, все они кричали одни и те же слова: “Мама! Божечка!

Боже!” А пулеметы секли их и секли…”. То, что рисует писатель в своем романе, не просто страшно – это катастрофа космических масштабов. Здесь изображается не только гибель людей, но и гибель веры в то, что мир целесообразен, что этот мир – Божий. Неслучайно в романе крики погибающих перекрывает голос самого автора: “Услышь, Господи, имя свое, стоном оно разносится над смертной холодной рекой. Здесь, в месте гибельном, ответь, за что караешь невинных?

Слеп и страшен Твой суд…”. Мы понимаем, что это не просто призыв к Господу, это проклятие Ему, это убеждение, что мир наш отвратителен и обезбожен, лишен благодати. Писатель ответил на вопрос, за что людям этот ад – он “ими же сотворенный”, свое проклятие люди сотворили сами. Астафьев считал, что память о пережитом не умирает. Больше того, растет внутренняя потребность “рассказать о самом главном, осмыслить происшедшее масштабно, глубоко, с общечеловеческих позиций.

Идущие вослед должны знать правду о войне, очень жестокую, но необходимую, чтобы, познавая, сострадая, негодуя, извлекать из прошлого уроки”. Именно это и совершил писатель в своем романе “Прокляты и убиты”, наполненном невероятной энергией – энергией сопротивления безвременной смерти. Этим произведением В. Астафьев подвел итог своим размышлениям о войне как о “преступлении против разума”.