Книга Николая Гумилева “ОГНЕННЫЙ СТОЛП”

Заглавие сборника многозначно. Можно предположить, что заглавие восходит к Ветхому Завету: “И двинулись сыны Израилевы из Сокхофа, и расположились станом в Ефаме, в конце пустыни. Господь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем, и ночью.

Не отлучался столп облачный днем и столп огненный ночью от лица народа” (Исход, 13:20-22). Если рассматривать заглавие сборника в контексте этого отрывка, то “огненный столп” – это путеводная звезда, указывающая верный путь. Такое толкование заглавия подтверждается текстом стихов.

Например:

Но забыли мы, что осиянно Только слово средь земных тревог… –

В этих стихах звучит укор, поэт укоряет нас в том, что мы забыли высокое назначение Слова и теперь “дурно пахнут мертвые слова”. Поэт нам указывает верный путь: “для низкой жизни” – числа, и тогда слову вернется его сила. При этом прослеживается связь между библейским сюжетом и поэтом-пророком, каким выступает в стихотворении “Слово” Гумилев.

Библейские мотивы есть и в других стихах (“Память”, “Молитва мастеров”). Предположение, что “огненный столп” – это нечто ведущее за собой, поддерживающее людей во время их сложного пути, находит подтверждение в следующих строках стихотворения “Мои читатели”:

Но когда вокруг свищут пули, Когда волны ломают борта, Я учу их, как не бояться,

Не бояться и делать что надо.

Поэзия Гумилева – это “огненный столп” для читателей, который указывает им жизненный путь. Как “огненный (или облачный. – А. В.) столп” “не отлучался от лица народа”, был с ним и днем, и ночью, так “много их, сильных, злых и веселых” носят книги Гумилева “…в седельной сумке, // Читают их в пальмовой роще, // Забывают на тонущем корабле”. Стихи из сборника “Огненный столп” являются ориентиром в жизни людей, поддерживающей силой, которая ведет их по жизни.

По другой версии, название восходит к Новому Завету: “И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю…” (Откр., 10:1-2). Связывая название сборника с Апокалипсисом и рассматривая стихи с этой позиции, можно заметить и прямые реминисценции из Откровения Иоанна Богослова, и связь на идейном уровне (общее настроение стихотворений). Реминисценции: стих Гумилева – “Стены Нового Иерусалима”, в Новом Завете – “И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый…”. Это пример почти дословной цитаты из Апокалипсиса, но многие стихи связаны с Откровением на более глубоком уровне.

Так, можно рассматривать стихотворение “Слово”, сопоставляя его с Апокалипсисом, недаром Гумилев упоминает “Евангелие от Иоанна”, напоминая о забытом предназначении слова (“Слово – это Бог”).

А в черновом автографе этого стихотворения есть следующие строки:

Прежний ад нам показался раем, Дьяволу мы в слуги нанялись Оттого, что мы не отличаем

Зла от блага и от бездны высь.

Эти строки демонстрируют уже не призрачную связь с Апокалипсисом: “Дьяволу мы в слуги нанялись” – не Вавилон ли это из Откровения? В пользу версии о том, что Гумилеву была интересна апокалипсическая тематика в 1921 году, говорит строчка из плана книги стихов, над которым Николай Степанович работал после окончания сборника “Огненный столп”: “Наказ художнику, иллюстрирующему Апокалипсис”. При анализе названия сборника в контексте Апокалипсиса напрашивается параллель с книгой Ницше “Так говорил Заратустра”: “Горе этому большому городу! – И мне хотелось бы уже видеть огненный столп, в котором сгорит он!

Ибо эти огненные столпы должны предшествовать великому полудню”. В этой цитате “огненный столп” является символом уничтожения греховного. Вполне вероятно, что заглавие восходит к работам Ницше, так как известно, что Гумилев c 1900-х годов увлекался его философией. Влияние Ницше можно проследить и во многих более поздних стихах Гумилева (“Песнь Заратустры” – 1903, “Память” – 1921).

Таким образом, вторая версия трактовки названия связана с апокалипсической тематикой.

Н. А. Богомолов видит один из возможных подтекстов заглавия в стихотворении Гумилева “Много есть людей…”: “И отныне я горю в огне, // Вставшем до небес из преисподней”.

Как видно из всего выше изложенного, каждая из трактовок названия находит подтверждение в стихотворениях сборника, а следовательно, имеет право на существование.

В сборнике “Огненный столп” входит 20 стихотворений; открывается книга стихотворением “Память”, одним из самых важных для Гумилева произведений, в котором он изображает метаморфозы своей души. Самоанализ поэта виден не только в “Памяти”, но и в “Душе и теле”, и в “Моих читателях”:

Я не оскорбляю их неврастенией, Не унижаю душевной теплотой, Не надоедаю многозначительными намеками На содержимое выеденного яйца.

Гумилев пытается разобраться в себе (“Память”, “Душа и тело”) и в своих стихах, в силе своих стихов.

Композиция сборника: открывается сборник наиболее сильными стихотворениями (“Память”, “Слово”, “Душа и тело”), следующие стихи образуют тематические связки. Расстановка стихотворений в зависимости от их тематики – это важнейший композиционный прием Гумилева при составлении книги стихов. В “Огненном столпе” Гумилев ставит рядом стихотворения “Подражание персидскому” и “Персидская миниатюра”, эти стихи объединяют персидские мотивы. Стихотворения “Перстень” и “Дева-птица” объединяет тема любви.

Завершают сборник стихотворения “Мои читатели” и “Звездный ужас”, первое из которых является своеобразным анализом Гумилевым своего творчества, а второе стихотворение – сложное, многослойное произведение. В центре книги находится “Заблудившийся трамвай”, тоже многоуровневое и важное стихотворение. Таким образом, структура сборника – это своего рода треугольник, то есть наиболее сильные стихи помещены в начало, конец и середину книги (эти произведения составляют основу книги).

Стихотворения этого сборника имеют несколько слоев: исторический, религиозный и философский, причем два последних во многих стихотворениях неразделимы, например в “Заблудившемся трамвае”. В стихотворении “Память” есть биографический пласт (четыре метаморфозы души поэта), есть философский (или, скорее, религиозный) слой:

Я – угрюмый и упрямый зодчий Храма, восстающего во мгле. Я возревновал о славе отчей,

Как на небесах и на земле. Сердце будет пламенем палимо Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,

Стены нового Иерусалима На полях моей родной земли.

В этих двух строфах можно увидеть религиозно-философский смысл, связанный с библейскими мотивами, и исторический подтекст: реставрация Роман (бессмертное произведение)овых. Такова структура сборника “Огненный столп”.

При этом все стихи книги связаны между собой общими мотивами. Библейские мотивы, связывающие стихотворения сборника “Огненный столп”, вызваны религиозностью Гумилева и проходят почти через все произведения.

Важнейшим мотивом сборника является мотив смерти. Он встречается в стихотворениях “Леопард”, “Звездный ужас”, “Ольга”, “Дева-птица”, “Мои читатели”. А в “Памяти” читатель сталкивается с мотивом смерти души, ведь “мы меняем души, не тела”:

Крикну я… но разве кто поможет, Чтоб моя душа не умерла?

Гумилев словно предчувствует свою гибель. Тема смерти возникает в его творчестве с тысяча девятисот семнадцатого года, когда в Париже Гумилев влюбляется в Елену Карловну Дюбуше (“Синяя звезда” – так он ее называл). Но она выходит замуж за богатого американца.

После этой истории почти во всех стихах поэта встречается мотив смерти, не исключением являются и стихотворения из “Огненного столпа”.

Вполне возможно, что в некоторых стихах отражается ситуация в стране после революции, хотя Гумилев и считал, что поэзия выше политики. Так, строки “…взойдут, ясны, // Стены Нового Иерусалима // На полях моей родной страны” можно толковать как реставрацию Роман (бессмертное произведение)овых (об этом я уже писал), а в стихотворении “Звездный ужас” можно заподозрить описание нового коммунистического режима. Таким образом, книга начинается и заканчивается стихотворениями, одно из возможных толкований которых связано с политикой (кольцевая композиция).

Гумилев был одним из родоначальников акмеизма. Но в конце своего творческого пути Гумилев отходит от акмеизма. Его стихи намного сложнее, они не вписываются в рамки какого-либо литературного течения.

Н. А. Богомолов пишет об этом в статье “Читатель книг”. Он указывает на строчки из стихотворения “Память”, в которых, по его мнению, “Гумилев намеренно неоднозначен”, и на основе этого он делает вывод о переосмыслении акмеизма Николаем Степановичем. На мой взгляд, Гумилев сам говорит о своем разочаровании в акмеизме:

Мы ему поставили пределом Скудные пределы естества, И, как пчелы в улье опустелом,

Дурно пахнут мертвые слова. (“Слово”)

Эти строчки показывают нам разочарование в одном из важнейших догматов акмеизма, согласно которому именно “естеством” надо ограничивать себя художнику.

“Огненный столп” – последний прижизненный сборник Гумилева, в котором поэт раскрывает свое мироощущение. Это переломный сборник, в стихах этой книги поставлена точка во многих темах, занимавших центральное место в творчестве Гумилева. Читая эту книгу, понимаешь, насколько сложным поэтом является Николай Степанович Гумилев, стихи которого не вписываются в узкие рамки литературных движений.