Книги, которые читают дети

Маленькие листочки бумаги – в пол тетрадной страницы. Десять минут времени. К оценкам по русскому языку и литературе написанное не будет иметь никакого отношения – на всякий случай ответы не подписываются.

Три простых вопроса: Что прочитали за последнее время? Чем руководствовались при выборе книг? Если что-то из прочитанного понравилось – почему?

Пятый класс, два шестых, седьмой, восьмой, девятый, два десятых, одиннадцатый…

На самом деле все сложнее. Шестиклассники из классов “А” и “Б” читают по-разному: “ашек” специально отбирали, в классе “Б” – оставшиеся. Десятиклассники на окраине читают не то, что их ровесники из престижных школ в центре города. Престижность тоже разная: обучение в одной школе стоит очень дорого, другая бесплатная, но чтобы поступить в нее, надо пройти такое тестирование, перед которым меркнут все ужасы ЕГЭ. Дети, еще не обточенные средой, не снивелированные воспитанием и образованием, разнятся намного больше, чем взрослые.

Они разные даже в одной семье, и это прекрасно знают все родители.

Именно с семьи все и начинается. Детское чтение – одна из первейших забот интеллигентных бабушек. Мамы, конечно, тоже понимают, как это важно, но им обычно некогда. Папа, живущий вместе с семьей и занимающийся детьми, по нынешним временам большая редкость.

Бабушки, в основном работающие, перезваниваются, советуются, обмениваются печалями и ценным опытом.

– Что вы сейчас с Мишенькой читаете? (Мишенька в третьем классе.) – Сейчас “Старика Хоттабыча”. Ему очень нравится. Летом с удовольствием читал “Трех толстяков” и “Гулливера”, причем его уже в третий раз – теперь самостоятельно.

Ну, конечно, сопротивлялся – потом сел, увлекся и прочитал до конца.

Ситуация изначального сопротивления типична. “Я это только для тебя…” – потом начинает читать и увлекается. Единственная книжка, которую все знакомые маленькие дети безропотно и с удовольствием читали самостоятельно, – “Медведь Паддингтон” М. Бонда. Медведь, конечно, хорош, но очень существенно и издание книг о нем – с замечательными иллюстрациями, точно подобранным, удобным для детей шрифтом.

О Паддингтоне друг другу рассказывают, передают из рук в руки.

Трудно признать, что внуки, отсчитывающие время и количество прочитанных самостоятельно страниц лучших детских книг, с удовольствием разбираются в совершенно неудобоваримых со взрослой точки зрения комиксах. Проверяла сама. Преодолев отвращение и купив восьмилетнему внуку выпуск журнала “Играй и учись с Человеком-Пауком!”, ут ром проснулась под бубнеж: “Кажется, кто-то насмотрелся плохих боевиков…

Наши роботы подчинены надежной системе управления…” Боже мой! Накануне мы объяснялись по поводу того, сколько страниц из книги детских рассказов Зощенко я должна прочитать в компенсацию за прочитанное им. Он впервые у меня на глазах запойно читал сам, он читал мне вслух, с удовольствием выполнял все предложенные авторами задания. Со всей учительской въедливостью изучив журнал, я прониклась уважением к профессионализму его создателей.

Ах, если бы авторы школьных учебников были столь же талантливы и изобретательны, как члены небольшой команды, возглавляемой Юрием Травниковым…

Но вернемся к традиционному чтению. Бабушки, конечно, стараются выбирать книги настоящие, читают “с выражением”, да и обставляют чтение уютно. Чаще всего – перед сном, даже если и днем, то приобняв любимое чадо, устроив его поудобнее, тут и подушки в ход идут, и пледы, и мягкие игрушки. Восприятие книги при этом связывается с теплом, любовью, чувством защищенности.

Дети, которым так прочитали лучшие книжки, не могут не полюбить чтение и рано или поздно, точнее именно тогда, когда преодолеется барьер техники чтения, зачитают сами. А с пресловутой этой техникой нынче плохо. Мама первоклассника рассказала мне, как на родительском собрании их познакомили с результатами первой проверки.

Оказалось, что только три человека из двадцати девяти в очень приличной центральной школе умеют нормально читать. О каком же удовольствии от чтения, о какой любви к нему можно говорить в такой ситуации?

– Вам нравится делать то, что у вас не очень хорошо получается? – спросил меня когда-то мудрый семиклассник, объясняя, почему мой тогда маленький сын, умея читать, читать сам не хотел. – Вот когда он научится читать, как вы, тогда зачитает.

Все произошло именно так, как предсказал тринадцатилетний философ. Погрузившись в чтение где-то во втором классе, сын вырос в абсолютно книжного человека.

Думаю, существенно и другое. Девочка-шестиклассница на вопрос о том, любит ли она читать, ответила так: “Да, даже очень люблю, потому что дома у меня много книг. Я считаю, чем больше ты любишь читать, тем больше ты становишься умным человеком. И тебя больше тянет к книгам, знаниям, учебе”. Ребенок, растущий среди книг, причем среди книг читаемых, рано или поздно к ним потянется, ну хотя бы из любопытства, из желания приобщиться к миру взрослых.

В годы работы в школе я специально оставляла на столе раскрытые книги или журналы – почти всегда кто-нибудь “совал в них нос”, чего я, собственно, и добивалась. Не уверена, что стоит так уж выступать за возрастное соответствие читаемого. Шестиклассница, имени которой я по оговоренным условиям не знаю, в своем книжном доме ухватилась за “Унесенных ветром”. И книга ей очень понравилась тем, что “там все на реальных (существующих) моментах.

Про любовь, расставания, про жизнь и гибель (крушения), про подвиги и доброту, счастье и грусть и многое др.”. Когда-нибудь выросшая девочка книгу перечитает по-другому или просто вспомнит Роман Маргарет Митчелл, и ей откроются в нем иные смыслы. Но сегодня она нашла в книге то, в чем испытывала потребность. Последние слова на ее листочке: “Книга – это часть человека и его души”.

А возраст души ведь несопоставим с физическим, поэтому кто знает, как и когда отзовется прочитанная по нашим понятиям не вовремя книга.

Да что говорить о соответствии чтения возрасту, когда вся русская классика с упорством, достойным лучшего применения, насаждаемая в школах, для большей части детей очень несвоевременна! Причем авторы школьных программ, а вслед за ними и некоторые учителя чем дальше, тем выше заносятся в своих интеллектуальных порывах. Как вам “Анна на шее” в девятом классе?

Или там же бунинские “Темные аллеи”? Умная учительница с ужасом рассказала мне, что в ее девятый класс пришла девочка, с которой уже успели в предшествующей школе (в седьмом и восьмом классах) на уроках внеклассного чтения обсудить “Отца Сергия”, “Братьев Карамазовых” и “Замок” Кафки. Понимаю родителей, которые перевели девочку в другую школу.

Вернемся к детям и тому, что, когда и как они читают. Книги в доме не гарантия. Если ребенок видит, что книги, пусть самые роскошные, стоят, а взрослая жизнь течет мимо, никакие уговоры и притопы не помогут. И обратно: если книги в доме читаются, будьте уверены, что и дети их прочтут. В листочках нескольких уважаемых пятиклассниц я обнаружила по соседству с “Винни-Пухом” “Миф об идеальном мужчине” Т. Устиновой и что-то там Д. Донцовой.

Надо выяснять, что читали в это время мамы?

Как-то нехорошо получается про мам: то не читают детям, то не те книжки на видном месте оставляют. Нет, мамы бывают замечательные, и чтением своих детей они занимаются, не побоюсь сказать, мудро.

Одна такая мама не слишком любящей чтение девятилетней девочки позвонила мне на днях и спросила, в каких книгах можно прочитать про то, что ел Пушкин в Михайловском. Оказалось, что школа, где учится девочка, работает над проектом (это теперь модно, а школа хорошая, маленькая, частная) “Пушкин в Михайловском”. Дети весь год будут этот проект готовить, по частям представлять, а летом поедут в пушкинское имение.

Девочка, не любящая читать, оказывается, любит готовить и с наслаждением погружается в кулинарные книги. Вот мама и придумала для своей дочери такую работу – “Что ел Пушкин в Михайловском”. На первый взгляд смешно – на самом деле серьезно, поскольку неизбежно приводит девочку к чтению, причем именно для нее удобным и органичным путем.

Между прочим, под это проектное задание девочка прочитала в Интернете биографию Пушкина, причем без нажима коленом – поняла, зачем ей это нужно.

Та же мама заметила, что, посмотрев фильм, ее дочь с удовольствием читает книгу, которая без “видеоподготовки” не читается. Того же “Гарри Поттера” согласилась читать только после фильма – было интересно сравнивать. Естественно, мама стала собирать фильмотеку.

Тем же путем идут, как я знаю, и некоторые хорошие учителя. Мне говорили, что никогда ” Тарас Бульба” не шел так “на ура”, как в этом году после фильма В. Бортко. Сказанное не означает, что фильм понравился, – он стал поводом для внимательного прочтения книги, для обсуждения ее соотношения с экранизацией.

Я знаю учительницу, которая, тоже собрав хорошую фильмотеку, показывает ученикам фрагменты фильмов, после чего они часто просят диск и смотрят дома. И это здорово не только потому, что многие – так устроены нынешние дети – после этого читают экранизированные книги, но и потому, что в них таким образом входит целый пласт культуры, которую они не знают и сами, скорей всего, никогда не узнают. Где увидеть сегодня “Дон Кихота” с Черкасовым или “Ромео и Джульетту” Дзеффирелли?

Между прочим, булгаковские “Бег” и “Дни Турбиных” – пьесы, так что явно логичней их сначала посмотреть, пусть не на сцене, но в киноверсии, а уже потом читать. Ведь что важно? Чтобы подростки почувствовали отчаяние и боль генерала Хлудова, обаяние атмосферы дома Турбиных, чтобы они засмеялись над смешным чудаком с медным тазом на голове, а потом вдруг поймали себя на сочувствии этому опасному и мудрому безумцу.

Важно, чтобы произошла встреча с великими художественными мирами, порожденными литературой, а уж по какому каналу, как теперь говорят, придет информация, может, не так и существенно. Кстати, сами дети не один раз писали в своих ответах, что после понравившегося фильма покупали и прочитывали книгу.

Мне кажется, что фильмы играют сегодня для многих ребят роль, подобную оперному либретто.

Зная сюжет и представляя характеры героев, можно уже сосредоточиться на том, как мастерски берется верхнее “до”.

Книгу читать труднее, в том числе потому, что многие слова непонятны. Русский язык скукоживается у нас на глазах. Семиклассник, не любящий читать, объясняет: “Плохо понимаю смысл старых слов”.

А его одноклассник, сам купивший “Войну и мир” и “Албанца-2” – замечательное сочетание! – потому что фильмы понравились, считает, что “из книги можно узнать много незнакомых слов”.

Попытаемся осознать, что сегодняшние дети другие: для многих зрительный образ первичен – и с этим надо считаться. Как надо считаться с тем, что многим удобней читать книгу на компьютере. Им это удобней и потому, что “наладонник” можно таскать с собой повсюду, с трудягой “буком” (перевожу – ноутбуком) и в постели хорошо – “лежи себе и читай”, и потому, что снимается проблема поиска необходимой книги, и, наконец, потому, что экран монитора многие из них видят раньше книжного разворота.

Вообще, общаясь в последние годы со школьниками, и сейчас, читая их ответы, невольно вспоминаю роман братьев Стругацких “Хромая судьба”, точнее – вставленную в него повесть “Гадкие лебеди”. Старая повесть, еще в начале 70-х мы с друзьями читали ее в “самиздате”, но, знаете, сегодня это просто “очень своевременная книга”. Советую пере – или прочитать тем, у кого есть взрослеющие дети. Фильм К. Лопушанского – о другом.

Тут как раз книга незаменима.

В важности чтения не усомнился ни один из 150 опрошенных, даже те, кто честно писал, что не любит читать. “Не хочу, но надо”. Соотношение открыто не любящих и любящих читать постоянно: в одном шестом классе 3 из 20, в другом 3 из 21, в седьмом 5 из 29. В старших классах такой вопрос задавать бессмысленно – уже знают, что можно и что нельзя “говорить вслух”.

Младшие выбирают чтение остросюжетное. Потому зачитываются “Гарри Поттером”, детскими детективами и фэнтези; буквально всплыл в ответах шестиклассников “Человек-амфибия”. Вообще книги имеют свойство “всплывать” в некий непредсказуемый, но нужный момент.

Этим летом три из пяти моих знакомых бабушек читали с внуками (8-10 лет) “Приключения Тома Сойера”. Его же с восторгом прочитало в то же самое время большинство опрошенных шестиклассников. Понятно, что “сработали” учителя; ясно, что догадались вставить отрывки в одну из хрестоматий для 6-го класса.

Но почему вдруг? – вот в чем интересный вопрос. И почему только на одном из множества листочков появились “Три мушкетера” и ни разу Вальтер Скотт или Майн Рид?

Это только наивным взрослым кажется, что у детей легкая жизнь, что у них нет наших проблем и забот. А они выбирают книги, читая которые “забываешь обо всем на свете”. “Девочка сбежала из дома и попала в волшебный мир” – занятная для психолога мотивировка выбора самой интересной книги. “Когда мне грустно, я сразу же беру книгу, прочитаю, мне становится получше”. Пропущенная большинством современных программ, вдруг ожила тургеневская “Муму”.

Мало сказать, что повесть стали читать (не многие, но все же), в листочке пятиклассника возникшая между “Островом сокровищ” и неким неизвестным мне “Эрагоном” (фэнтези, вероятно), именно ” Муму” оказалась “самым любимым рассказом”.

Я пока не знаю, как это объяснить, но интересней всего – раскованней и индивидуальней – были ответы явно не лучших учеников средних классов. “Я люблю читать. Но не люблю подряд – мне нравится читать фантастику, битвы средних веков, разные энциклопедии”. “Я очень люблю читать, потому что, когда я читаю журналы про грузовики, я узнаю об их сборке, где они будут продаваться. Книг я прочитал мало, но много прочитал журналов о грузовиках.

Порекомендовал их папа”. “Я прочитал книгу “Голубая лагуна” и “Гарри Поттера”. Мне никто не рекомендовал, я просто сам покупаю, а вначале смотрю эти фильмы, а потом покупаю книги”. Не знаю, как вам, а мне понравились эти мужички, самостоятельные и гордые.

Понравились тем, что открыто идут своим путем, и тем, что позволили себе не сослаться в объяснении выбора книг на высокий авторитет учителя русского языка и литературы. Я ни в коей мере не посягаю на авторитет учителя, но когда практически во всех ответах читаешь одну и ту же фразу: “Мне порекомендовала эти книги мой учитель по русскому языку и литературе” – фамилия, имя, отчество, – делается грустно.

Восьми – и девятиклассники были как раз из элитной школы (той, где много платят родители). Конечно, дети они везде дети – читают фэнтези: “Там есть магия, драконы, масштабные битвы Средневековья”, изредка настоящую фантастику – “451о по Фаренгейту” Р. Брэдбери. Очень жаль, что эта книга перестала быть популярной – год назад я рассказала о ней десятиклассникам, прочитала несколько отрывков – и книга пошла по рукам, некоторые были ею потрясены, спрашивали: “Неужели сейчас интеллигентные люди ничего не сделают?

Ведь все то же самое!” Что я могла им ответить?

Читали почти все одно и то же по списку, данному учителем: “Дон Кихота”, “Капитанскую дочку”, “Собачье сердце”, романы Ильфа и Петрова, “Над пропастью во ржи” и т. д. Не без удовольствия в большинстве случаев читали рассказы Чехова и “Портрет” Гоголя – “Там, где я был, я не нашел других книг, а с собой взять забыл”. Тургеневскую “Первую любовь” “привезла мама и посоветовала прочитать, а другого не привезла”. А другая злодейка-мама взяла с собой во Францию “Олесю” и “Гранатовый браслет” – пришлось читать. Если откинуть подростковый выпендреж, останется выработанная привычка читать.

Поэтому особенно важно, какие книги “попадают под руку”, ведь нужное попадание и организовать не так сложно.

Надо сказать, что больше всего из прочитанного понравился Сэлинджер и “Собачье сердце”. С начала сентября спрашивают: “Будем ли проходить?” Явно хочется поговорить. Я думаю: какое же это счастье, когда хочется поговорить с учителем о книге.

Учитель виден больше всего не в том, что (тут он человек во многом подневольный – что задано программой, то обязан “пройти”), а в том, как читают его ученики, как говорят о книгах, как оценивают прочитанное. Вот листочек: в списке Чак Паланик, Фредерик Бегбедер, Мишель Уэльбек, вслед за ними – Кафка, Драйзер, Фицджеральд. Лучшая книга – “Дневник” Паланика. “Сюрреалистическое повествование, понятное далеко не каждому, смогло меня зацепить. Над дневником можно думать. Приятно перебирать возможные смыслы этого романа”.

Чак Паланик, похоже, из самых популярных авторов в среде “продвинутых” старшеклассников. Не могу не отметить – явно после фильма “Бойцовский клуб”, да они и сами об этом пишут.

Еще одно, существенное не только для молодых людей, но для них особенно, замечание – чтение выстраивается по принципу Собакевича: “У меня, когда свинина, – всю свинью давай на стол, баранина – всего барана тащи, гусь – всего гуся!” Если начинают читать Фаулза – все романы подряд, Стругацких – собрание сочинений, “все книги французской и английской готической прозы”. Ох! Хотя все правильно, когда и читать, если не в школьные годы – потом некогда будет, надо будет читать “по делу”.

Чем старше дети, тем важнее фактор моды. А она ведь не только на фасон штанов или туфли на платформе – но и на авторов, музыку, фильмы, особенно в молодежной среде, а вернее – в средах. В десятом (гуманитарном!) классе на окраине вершинные достижения собственного (не по программе) чтения – “Алхимик” Коэльо, романы Сидни Шелдона и С. Лукьяненко. Сдается мне, что сегодня гуманитарными зачастую называют классы для тех, у кого плохо с математикой. Но есть и настоящие гуманитарные классы, и в них поступить не легче, чем в самые что ни на есть математические.

Там читают Фаулза и Перес-Реверте, Зюскинда, Мураками, Берроуза, Уэлша, Терри Пратчетта, Эрленда Ру и Стивена Фрая. Там перечитывают Уайльда, Толкина и Голдинга. Ну, конечно же, читают и наших: Акунина, Веллера, Пелевина.

Большинство назвало “Похороните меня за плинтусом” В. Санаева.

Перебираю листочки – с уважением и завистью к тем, кто этих умников и умниц учит, к родителям, которые таких вырастили. Но и с тревогой: а что с этими “гадкими лебедями” будет дальше? Я не про университет, в который они без особых усилий поступят, – про жизнь, которая не очень под таких приспособлена.

Впрочем, это уже совсем другой разговор.

Все цитаты из работ школьников приведены без изменений. Исправлялись только орфографические ошибки.