“Когда строку диктует чувство…” (По лирике Б. Л. Пастернака.)

Великолепный музыкант, знаток нескольких иностранных языков, писатель, блестящий стилист, поэт – Борис Пастернак. И еще человек, находившийся в вечном поиске, в постоянной неудовлетворенности самим собой, в бесконечном совершенствовании собственных способностей. Ученик Скрябина, он успешно гастролировал, исполняя фортепьянные произведения. Особенно хорошо звучала под его чуткими пальцами музыка любимого – Шопена.

Гремит Шопен, из окон грянув, А снизу, под его эффект, Прямя подсвешники каштанов, На звезды смотрит прошлый век… Возможно, именно благодаря музыкальному образованию столь музыкальны и его стихи.

А благодаря создателю цветомузыки, Скрябину, в его поэзии присутствуют все цвета радуги. В конце, как женщина отпрянув И чудом сдерживая прыть Впотьмах приставших горлопанов,

Распятьем фортепьян застыть. А век спустя, в самозащите, Задев за белые цветы, Разбить о плиты общежитий

Плиту крылатой правоты. Опять… И, посвятив соцветью Рояля гулкий ритуал,

Всем девятнадцатым столетьем Упасть на старый тротуар. Эта большая цитата из его “Шопена” просто необходима: ведь в ней и музыка, и цвет, и история.

Поиски самого себя у широкообразованного человека не менее мучительны, чем у человека невежественного. А возможно, и более. О, знал бы я, что так бывает, Когда пускался на дебют,

Что строчки с кровью – убивают, Нахлынут горлом и убьют! От шуток с этой подоплекой Я б отказался наотрез. Начало было так далеко,

Так робок первый интерес. Да нет, знал он, что так бывает. Знал, когда бросал профессиональную работу музыканта-исполнителя и бросался, как в омут, в неизведанное пространство поэзии. И прекрасно осознавал огромную ответственность создателя стихов.

Но старость – это Рим, который Взамен турусов и колес Не читки требует с актера,

А полной гибели всерьез. Когда строку диктует чувство, Оно на сцену шлет раба, И тут кончается искусство

И дышат почва и судьба. Достигнув известности, почти славы, Пастернак написал: “Быть знаменитым некрасиво. // Не это подымает ввысь”. И подытожил стихотворение словами: “И должен ни единой долькой // Не отступаться от лица, // Но быть живым, живым, и только, // Живым и только – до конца”.

Это его кредо, и от него он не отступал всю жизнь. Уже после скандала с “Доктором Живаго” (ничего себе – скандал, получить международную “нобелевку” и одновременно угрозу тюрьмы от собственного правительства), будучи отлученным от читателя, лишенный возможности публиковаться, Борис Пастернак остался “живым и только” и не отступился от лица.