“Край ты мой заброшенный” анализ стихотворения Есенина

Как часто литература становилась своеобразным “зеркалом эпохи”, отражая трагические и политические события в истории нашего государства. И если в прозе нашли отражение события, характеры героев, то предметом изображения в лирике становились чувства лирического героя.

В 1914 году, когда было написано стихотворение Сергея Есенина “Край ты мой заброшенный” , люди пребывали не в самом лучшем настроении, что проявилось в общем лирическом тоне этого произведения. Когда крестьяне, проводившие на земле большую часть года (а Есенин, выросший в селе Константиново, знал это не понаслышке), ушли на фронт во время Первой мировой войны, деревня опустела, о чем с горечью узнавал Сергей Александрович из писем родных.

Буквально двумя годами раньше Есенин опоэтизировал деревенский быт, подчеркнув его патриархальный уклад, гармонию и покой во всем, что связано с деревней и крестьянином. В том же 1914 году он написал “Край любимый! Сердцу снятся…”, в котором признался, что “хотел бы затеряться в зеленях стозвонных”, что “рад и счастлив душу вынуть”.

Однако в стихотворении “Край ты мой заброшенный” звучит Мотив уныния, вызванный печалью и пустотой в душе героя.

Уже с первых строк стихотворения возникает Образ заброшенного края, напоминающего пустырь, где все кругом безлюдно, тихо, где только

Сенокос некошеный, Лес да монастырь.

Образ монастыря появляется не случайно: именно в это время Сергей Александрович всерьез увлекался христианскими идеями, что нашло отражение в его общей поэтической концепции. На первых порах в основе художественного мира поэта были образы земли и неба, а в центре – деревенская избенка. Сначала это была вполне реальная деревенская изба (не исключено, что родной дом Есенина в селе Константиново).

Но постепенно она как будто мифологизируется, становясь, по словам литературоведа Михаила Пьяных, “пантеиститческим храмом”, связующим землю и небо. А потом появляется и небесное жилище – изба на небе. В течение 1914-1919 годов обе составляющие есенинского мира постепенно сливаются: божественный мир как будто приобретает черты земного, а земной мир обожествляется.

Конечно, описывая пять “забоченившихся” изб, Есенин использовал, скорее всего, литоту – преуменьшение величины, значения изображаемого предмета или какого-то явления. Но уже следующий образ создает иллюзию бесконечности, ведь крыши этих домов в восприятии героя становятся “заревой гатью”, то есть как будто дорогой через болото, в качестве которого героем воспринимается, очевидно, небо.

Если христианская тема звучит еще в образе соломы, напоминающей ризу, в образе окропленной солнцем плесени, то вороны, бьющие без промаха в окна, вызывают ощущение беды, которое заставляет тревожно сжиматься сердца героя и читателя.

Не случайно в последнем четверостишии у героя возникает риторический вопрос:

Уж не сказ ли в прутнике Жисть твоя и быль…?

Если учесть, что так называют кустарник, чаще ивняк, то вновь можно уловить смысловую и хронологическую связь между двумя “Краями” Есенина: “ивы – кроткие монашки” и “сказ в прутнике”.

Вообще, язык стихотворения Есенина “Край ты мой заброшенный” как всегда неповторим: сочетание просторечных выражений “забоченились”, “машет”, “жисть” и высокопарных слов “окропил”, “заревая гать”. Почему-то именно такое сочетание создает у читателя ощущение безысходной тоски и боли за Россию.

Прошло ровно сто лет с момента написания этого стихотворения, но все так же убого выглядят многие российские деревни и все такую же безысходность ощущают жители российской глубинки. Только нет сейчас такого поэта, который смог бы выразить все эти чувства в полной мере в своих произведениях.