Образ Кутузова в романе Л. Толстого “Война и мир”

Сочиняя “Войну и мир”, Л. Н. Толстой создавал не просто роман, он создавал роман исторический. Многие страницы в нем посвящены специфически толстовскому пониманию исторического процесса, его философии истории. В связи с этим в романе действует множество реальных исторических персонажей, так или иначе влиявших на состояние европейского и российского общества в начале XIX века. Это император Александр I и Наполеон Бонапарт, генерал Багратион и генерал Даву, Аракчеев и Сперанский. А среди них находится персонаж-знак, обладающий совершенно особой смысловой наполненностью, – генерал-фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов, светлейший князь Смоленский, гениальный русский полководец, один из образованнейших людей своего времени.

Кутузов, изображенный в романе, разительно отличается от реального исторического лица. Кутузов для Толстого – воплощение его исторических новаций. Он – фигура особенная, личность, наделенная инстинктом мудрости. Он подобен вектору, направление которого определяет сумма тысяч и миллионов причин и действий, совершаемых в историческом пространстве.

“История, то есть бессознательная, роевая, общая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя, как орудием для своих целей”. И еще одна цитата: “Каждое действие… в историческом смысле непроизвольно, находится в связи со всем ходом истории и определено пред-вечно”. Такое понимание истории делает всякую историческую личность личностью фатальной, обессмысливает ее активность.

Она для Толстого в контексте истории выступает страдательным лицом общественного процесса. Только поняв это, можно объяснить действия, а точнее, не-действия Кутузова на страницах романа. В Аустерлице, имея превосходящее количество солдат, прекрасную диспозицию, тот самый генералитет, который он выведет потом на Бородинское поле, Кутузов меланхолически замечает князю Андрею: “Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил передать это государю”. А на заседании военного совета перед сражением он просто, по-стариковски, позволяет себе заснуть. Он уже все знает.

Ему все известно заранее. Он, несомненно, обладает тем “роевым” пониманием жизни, о котором пишет автор. Однако Толстой не был бы Толстым, если бы не показал фельдмаршала еще и живым человеком, со страстями и слабостями, со способностью к великодушию и злобе, состраданию и жестокости. Он тяжело переживает кампанию 1812 года. “До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, ясно представив положение, в котором находилась Россия”. И князь Андрей видит слезы на глазах старика.

“Они будут у меня конину жрать!” – грозит он французам. И выполняет свою угрозу. Умел слово держать! В его бездействии воплощена коллективная мудрость.

Он совершает поступки не на сознательном уровне, а на уровне инстинктивном, так, как крестьянин знает, когда надо пахать, а когда – сеять. Кутузов не дает генерального сражения французам не потому, что не хочет, – этого хочет государь, этого хочет весь штаб, – а потому, что это было бы противно естественному ходу вещей, который он не в состоянии выразить словами. Когда же это сражение происходит, автору непонятно, почему из десятков похожих полей Кутузов выбирает Бородинское, ничем не лучше и не хуже других. Давая и принимая сражение при Бородино, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и непредумышленно.

Кутузов на Бородинском поле не отдает никаких распоряжений, он только соглашается или не соглашается. Он сосредоточен и спокоен. Он один все понимает и знает, что зверь получил смертельную рану. Но для того чтобы он умер, необходимо время. Единственное историческое решение Кутузов принимает в Филях.

Один против всех. Его бессознательный народный разум (слепо выбирает по-житейски правильный и стратегически верный путь) побеждает сухую логику военной стратегии. Оставив Москву, он выигрывает войну.

Подчинив себя, свой ум, свою волю стихии исторического движения, он сам стал этой стихией. Именно в этом убеждает нас Лев Толстой: “Личность есть раб истории”.