Память за руку берет

Человек не должен знать, не должен даже слышать о лагере. Ни один человек не становится ни лучше, ни сильнее после лагеря. Лагерь – отрицательный опыт, отрицательная школа, растление для всех – для начальников и заключенных, конвоиров и зрителей, прохожих и читателей беллетристики.

Варлам Шаламов Путь, который выпал Варламу Тихоновичу Шаламову, был неимоверно тяжел, порою трагичен. Он провел в тюрьмах и лагерях семнадцать лет: с 1929 по 1932 год – в североуральских лагерях, с 1937-го по 1951-й – в колымских.

Сам писатель считает лагерь отрицательным опытом для человека – с первого до последнего часа. Родился Шаламов в Вологде в 1907 году. Его отец был православным миссионером на Алеутских островах.

Это был человек широких прогрессивных воззрений. Не случайно характеру Варлама Шаламова были присущи такие черты как чувство справедливости и стремление докопаться до истины. Детство Шаламова совпало с Октябрьской революцией. По окончании школы он работал, учился в МГУ, затем пошел в журналистику, стал писать стихи.

Поэт не только призван, но и способен защитить от беды, однако, сам нередко беззащитен. Как и многие другие советские люди, в 1937 году Варлам Шаламов был оклеветан и несправедливо осужден. Пятидесятые годы принесли освобождение и полную реабилитацию.

Шаламов погружается в литературную работу. Л. Б. Пастернак высоко оценил его поэтическое дарование. В 60-70-х годах выходят сборники его стихов “Огниво”, “Шелест листьев”, “Дорога и судьба” и др. Сумеешь, так утешь И утиши рыданья.

Увы! Сильней надежд Мои воспоминанья. Их ворон бережет И сам, поди, не знает,

Что лед лесных болот Вовеки не растает. Под черное стекло Болота ледяного

Упрятано тепло Несказанного слова. “Колымские рассказы” – главная книга Варлама Тихоновича Шаламова. В рассказах этих взяты люди без биографии, без прошлого и без будущего.

Похоже ли их настоящее на звериное или это человеческое настоящее? Скорее всего, перед нами судьба мучеников, не бывших, не умевших и не ставших героями. Потребность в такого рода документах чрезвычайно велика. Ведь в каждой семье – ив деревне и в городе, среди интеллигенции, рабочих и крестьян – были или родственники, или знакомые, которые погибли в заключении. “Современная новая проза может быть создана только людьми, знающими свой материал в совершенстве, – для которых овладение материалом, его художественное преображение не является чисто литературной задачей – а долгом, нравственным императивом”. Так писал Шаламов.

Есть, однако, мнение, что писатель не должен слишком хорошо и близко знать свой материал, что понимание виденного не должно уходить слишком далеко от нравственного кодекса, от кругозора читателей. Такой писатель всегда немножко турист, немножко иностранец, литератор и мастер чуть больше, чем нужно. Наша отечественная проза отрицает этот принцип туризма. Писатель – не наблюдатель, не зритель, а участник драмы жизни, участник не в писательском обличье, не в писательской роли. Где жизнь?

Хоть шелестом листа Проговорилась бы она. Но за спиною – пустота, Но за спиною – тишина.

И страшно мне шагнуть вперед, Шагнуть, как в яму, в черный лес, Где память за руку берет И – нет небес. У Шаламова выстраданное собственной кровью выходит на бумагу как документ души, преображенное и освещенное огнем таланта.

Писатель становится судьей времени. Именно глубочайшее знание дает ему право и силу писать. О пройденных испытаниях Шаламов рассказывает ровно, без декламации.

Его проза отличается простотой и ясностью. Огромная смысловая нагрузка чувства не дает развиться скороговорке, пустяку, погремушке. Шаламову важно воскресить то, что было.

В рассказе “Первый чекист” в камеру приводят нового человека по фамилии Алексеев, который искренне рассказывает свою историю. Его арестовали за то, что он на занятиях политкружка по теме “Октябрь в Москве” правдиво ответил на вопрос: “Кто командовал войсками советской власти в Москве в момент переворота?” Он лично наводил орудия на юнкеров у Никитских ворот под командованием Муралова. Но Муралов объявлен врагом народа, и вопрос был провокационным… Алексеев получает имя Первого чекиста. Верность и точность деталей заставляет каждый раз поверить в рассказ не-как в информацию, а как в открытую сердечную рану.

Это всегда деталь-символ, деталь-знак, переводящая весь рассказ в иной план, дающая “подтекст”. Это важный элемент художественного решения, художественного метода. Так, Алексеев во время ссоры хватается за чайник. “Этот чайник, оставшийся в Бутырской тюрьме еще с царских времен, был огромным медным цилиндром.

Начищенный кирпичом, чайник сверкал как закатное солнце. Приносили этот чайник на палке, а наши дежурные, когда разливали чай, держали чайник вдвоем. Силач, геркулес, Алексеев смело ухватился за ручку чайника, но не мог его сдернуть с места. Чайник был полон воды… Так все смехом и кончилось, хотя Вася Жаворонков, побледнев, готовился встретить удар”.

“Колымские рассказы” – попытка поставить и решить важные нравственные вопросы времени. Вопрос встречи человека и мира, борьба человека с государственной машиной, правда этой борьбы, борьба за себя, внутри себя – и вне себя. Возможно ли активное влияние на свою судьбу, перемалываемую зубьями государственной машины, зубьями зла? Шаламов часто говорит об иллюзорности и тяжести надежды.

Тут человеку надо найти, на что опереться, кроме надежды. Самое главное – это сохранить живую душу. Сам Шаламов говорил, что вместо мемуаров он предлагают новую прозу, прозу живой жизни, которая в то же время – преображенная действительность, преображенный документ. Свежо и сильно звучит слово Варлама Шаламова.

Потому что слово навсегда берет жизнь того, кто был с ним честен.