Поэзия Радищева

p>Радищеву создал двенадцать лирических стихотворений и четыре неоконченные поэмы: “Творение мира”, “Бова”, “Песни, петые на состязаниях в честь древним славянским божествам”, “Песнь историческая”. “Радищев, – писал Пушкин, – будучи нововводителем в душе, силился переменить и русское стихосложение”. Радищева пересматривает поэзии классицизма, в котором к концу XVIII в. наблюдается окостенение поэтических форм, в том числе стихотворных размеров, закрепленных за определенными жанрами: похвальные оды писались четырехстопным ямбом и десятистишными строфами, поэмы и трагедии – шестистопным ямбом с парной рифмовкой (александрийскими стихами). Желая расширить ритмические возможности русской поэзии, он предлагает обратиться к стихам с трехсложными стопами, в частности к гекзаметру. Радищев предлагает обратиться к белому стиху: “Долго благой перемене в стихосложении, – сетовал он, – препятствовать будет привыкшее ухо ко краесловию” для освобождения русской поэзии от чуждых ей иноземных форм, как возвращение к народным, национальным истокам. Эти теории Радищев применял в своем творчестве: пользовался безрифменным стихом, в лирике обращался к античной метрике, перенося из нее так называемые элегические дистихи, т. е. двустишия, состоящие из гекзаметра и пентаметра (“Осьмнадцатое столетие”), дал один из первых образцов в русской литературе сафических строф.

Лучшими из его лирических стихотворений являются ода “Вольность” и “Осьмнадцатое столетие”, в которых поэт стремится осмыслить движение истории, уловить ее закономерности. Ода “Вольность” создана с 1781 по 1783 г., но работа над ней продолжалась до 1790 г., когда она была напечатана с сокращениями в “Путешествии из Петербурга в Москву”, в главе “Тверь”, но полный ее текст публикуется лишь в 1906 г. Ода создавалась в то время, когда только что завершилась Американская и начиналась Французская революция и призывает народы сбросить с себя феодально-абсолютистский гнет. Ода начинается с прославления вольности, которую Радищев считает бесценным даром природы, “источником” “всех великих дел”: в России, где подавляющая масса населения находилась в крепостной зависимости, уже сама эта мысль была вызовом. Вольность дается каждому человеку самой природой, считает автор, и поэтому в “естественном состоянии” люди не знали никакого стеснения и были абсолютно свободны: “Я в свет исшел, и ты со мною; // На мышцах нет моих заклеп…”. Но во имя общего блага люди объединились в общество, ограничили свою “волю” законами, выгодными для всех, и избрали власть, которая должна следить за строгим их исполнением.

Религия окружила власть правителя божественным ореолом и тем самым освободила его от ответственности перед народом: “Власть царска веру охраняет,// Власть царску вера утверждает, // Союзно общество гнетут”. Монарх превращается в деспота: Чело надменное вознесши, Схватив железный скипетр, царь, На грозном троне властно севши, В народе зрит лишь подлу тварь. Утрата свободы пагубно отражается во всех областях жизни общества, но история не стоит на месте, и деспотизм не вечен, и народ свергает монарха, судит его и казнит: Возникнет рать повсюду бранна, Надежда всех вооружит; В крови мучителя венчанна Омыть свой стыд уж всяк спешит. Ликуйте, склепанны народы; Се право мщенное природы На плаху возвело царя.

Радищев напоминает об Английской революции 1649 г., о казни английского короля, а идеалом поэта служит Американская революция и ее вождь Вашингтон. Человечество, по словам Радищева, проходит в своем развитии циклический путь. Свобода переходит в тиранию, тирания – в свободу. Сам Радищев, пересказывая в главе “Тверь” содержание 38-й и 39-й строф, следующим образом поясняет свою мысль: “Таков есть закон природы; из мучительства рождается вольность, из вольности рабство…”. Обращаясь к народам, сбросившим с себя иго деспота, Радищев призывает их беречь завоеванную свободу: О, вы! счастливые народы, Где случай вольность даровал!

Блюдите дар благой природы, В сердцах что вечный начертал. В России пока что поэт и его современники “влачат” “оков несносно бремя”. Сам Радищев не надеется дожить до дня свободы [“Не приспе еще година, //Не совершилися судьбы”, но твердо верит в ее грядущую победу, и ему хотелось бы, чтобы соотечественник, придя на его могилу, сказал: Под игом власти, сей рожденный, Кося оковы позлащенны, Нам вольность первый прорицал. “Вольность” написана четырехстопным ямбом, десятистишными строфами с той же рифмовкой, как и в одах Ломоносова.

Но, в отличие от Ломоносова, Радищев не верит просвещенным монархам и поэтому объектами его восхваления становятся свобода и возмущение народа против царя, то есть появляется революционно-просветительская ода как одно из явлений просветительского классицизма. С одой “Вольность” тематически связано стихотворение “Осьмнадцатое столетие” (1801). Стихотворение “Осьмнадцатое столетие” написано через шесть лет после окончания Французской революции, не оправдавшей надежд просветителей, после узурпации власти Наполеоном, после тяжелых испытаний, выпавших на долю поэта. Оглядываясь на истекшее столетие, Радищев пытается подвести итоги этой противоречивой эпохи: Нет, ты не будешь забвенно, столетье безумно и мудро.

Будешь проклято вовек, ввек удивлением всех. Но поэт с гордостью указывает на огромные достижения астрономии, физики, создание звездной карты, разложение солнечного луча (спектр), изобретение паровой машины, громоотвода, полеты на воздушном шаре. Человечеству удалось развеять множество “призраков” и ниспровергнуть “идолов”, “что мир на земле почитал” – Радищев упирает на торжество разума. Но эти успехи оказались весьма относительными, а надежды на близкое торжество справедливости и свободы не оправдались. “Счастие и добродетель, и вольность пожрал омут ярый”.

В этих словах отразился тот кризис, который пережила просветительская мысль после Французской революции. Однако поэт не теряет надежды на новые успехи бессмертной человеческой мысли: “Вечна едина премудрость, // Победа ее увенчает…”. В конце стихотворения с похвалой упоминаются Петр I, Екатерина II и их преемник Александр.

I. Обращение к просвещенному монарху, по всей видимости, объясняется либеральным курсом нового царя, внушившего русскому обществу некоторые надежды после мрачного правления его предшественника – Павла I. Автобиографическое стихотворение, написанное Радищевым в Сибири по пути к месту заключения: Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду? Я тот же, что и был, и буду весь мой век: Не скот, не дерево, не раб, но человек! Дорогу проложить, где не бывало следу, Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах, Чувствительным сердцам и истине я в страх В острог Илимский еду.

Ссылка не сломила дух поэта: он по-прежнему уверен в правоте своего дела и смело защищает свое человеческое достоинство (“Не скот, не дерево, не раб, но человек!”). Слова Радищева оказались пророческими. Он действительно прокладывал дорогу революционерам XIX-XX вв., многие из которых разделили его печальную судьбу.

В литературе это маленькое произведение прокладывало “след” тюремной, каторжной поэзии декабристов, народовольцев, марксистов. Радищев проявлял живой интерес к народному творчеству, к национальной и европейской истории. Поэма “Бова” (1799-1801) написана как раз в свете такого интереса: она должна была состоять из двенадцати песен; из них одиннадцать уже были написаны, но незадолго до смерти Радищев сжег почти завершенное произведение, и до нас дошли лишь первая песня и обширный план.

Сюжет основан на сказке о Бове-королевиче, считавшейся в народе низкопробным чтивом; сам Радищев услышал ее, как он сообщает в поэме, от своего дядьки Петра Сумы. Сюжет “Бовы”, судя по первой песне, изложен Радищевым в шутливо-эротической манере, идущей, по словам Пушкина, от “Орлеанской девственницы” Вольтера, на которую ссылается и сам автор: “Если б можно Бове // быть похожу… На Жанету, девку храбру”. Поэма написана четырехстопным безрифменным хореем. “Характер Бовы обрисован оригинально, и разговор его с Каргою забавен”, – писал о ней Пушкин. Однако в поэме в целом, по мнению Пушкина, недостает еще “народности, необходимой в творениях такого рода”.

Сам Пушкин в лицейские годы начал писать своего “Бову”, в котором следовал Радищеву. Поэма “Песни, петые на состязаниях в честь древним славянским божествам” написана под непосредственным влиянием только что открытого в 1800 г. “Слова о полку Игореве”, из которого взят эпиграф. В ней, судя по прозаическому вступлению, должны были выступить на празднике, посвященном Перуну, Велесу, Даждьбогу и другим языческим богам, десять певцов. В своих песнопениях им надлежало прославить богов и доблестных воинов. Радищев успел написать лишь песню первого, новгородского певца – Всегласа, посвященную Перуну и борьбе новгородцев с кельтскими племенами.

Славянская мифология в поэме Радищева испытала сильное влияние “баснословных” сборников М. И. Попова и М. Д. Чулкова, и это произведение входит в круг “богатырских” поэм конца XVIII-начала XIX в по своему типу. “Песнь историческая” – одно из последних неоконченных произведений Радищева. В ней дан широкий обзор истории древнего Востока, Греции, и особенно Рима. Содержание поэмы перекликается с ведущей темой оды “Вольность”: борьба вольности с деспотизмом.

Подробно описаны Тиберий, Калигула, Нерон, Домициан, при которых “одно слово, знак иль мысли – Все могло быть преступленьем”.