Пушкин и русская история

Перед вами – отрывок из учебной хрестоматии для 8-го класса, которая готовится к изданию в нашей гимназии. Отсутствие учебника, действительно пригодного для школы, навело нас на мысль: хорошо бы через газету провести конкурс отдельных статей для учебника-хрестоматии (целый учебник никто из учителей не “потянет”, а те, у кого есть возможность его написать, делают это неудачно). Были же до революции специальные сборники статей для гимназий, очень основательные и по тем временам на хорошем филологическом уровне.

Вот эту статью мы предлагаем в будущий коллективный учебник. Ее мы используем в 8-м классе, когда учим конспектировать (уже поработав со всеми названными в статье текстами).

Два чувства дивно близки нам – В них обретает сердце пищу – Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам.

Пушкин жил в бурную эпоху, богатую важными историческими событиями. Он был свидетелем Отечественной войны 1812 года и декабрьского восстания на Сенатской площади 1825 года. В войне участвовали старшие братья его друзей-лицеистов, в восстании – его друзья, и среди них самые близкие – Пущин и Кюхельбекер.

Пушкин надеялся на успех греческого восстания против турецкого ига 1821 года, но не сочувствовал польскому восстанию 1831 года. Он участвовал в военной кампании 1829-1830 годов и описал ее в своем “Путешествии в Арзрум”.

История творилась на его глазах, и, может быть, поэтому Пушкин отличался обостренным интересом к истории. В последние годы жизни он стал настоящим ученым-историком: написал “Историю пугачевского бунта” и готовил “Историю Петра I” (этот труд остался незавершенным). Работал в архивах, ездил в те места, где происходили описываемые им события, собирал рассказы очевидцев.

Одновременно Пушкин создавал художественные произведения, в которых воплотилось его понимание русской истории. Многие мысли возникли у него впервые при чтении “Истории…” Карамзина, и потому отчасти они вам уже знакомы. Пушкин размышлял о государственной власти, нарушающей нравственные законы, и о том, как следует относиться к такой власти честному человеку; о верности, чести, человеческом достоинстве, сохранить которые в иные времена бывает подвигом; о связи личной судьбы человека с судьбами его Отечества. Взгляд Пушкина на историю – взгляд “человека государственного”, то есть чувствующего свою личную ответственность за судьбу своей родины.

И в то же время взгляд этот глубоко человечен.

В стихах Пушкина Россия предстает как один большой Дом и одна большая семья. Много раз этот дом приходилось заново строить на пепелище; отец передавал его сыну как наследство и как дело жизни. Защищая свою родину или трудясь для нее, человек мог преумножить славу своего рода, а мог на века опозорить свое имя.

Особенный интерес Пушкина к эпохе Петра I связан как раз с семейной историей. Прадедом Пушкина по материнской линии был Ибрагим, или Абрам Петрович, Ганнибал (1697-1781), эфиоп (абиссинец) по происхождению, “выдающийся русский математик, фортификатор – военный инженер-строитель – и гидротехник”, по преданию, крестник Петра I. Он был сын абиссинского эмира, похищенный турками. Русский посланник прислал его из Константинополя в подарок Петру I, который, как рассказывал Пушкин, сам его воспитывал и очень любил.

Ибрагим стал главным героем незаконченного романа “Арап Петра Великого” (1827). С этим образом в мир Пушкина входит осязаемая реальность прошлого.

В “Стансах” (1826) и в поэме “Полтава” (1818) Петр I – это идеал государя, а его отношение к государству и подданным – благой пример, которому стоило бы, по мнению поэта, подражать его потомку (эти произведения создавались в царствование Николая I), чтобы увеличить славу России и славу своего рода.

Петр в изображении Пушкина – труженик и созидатель.

То академик, то герой, То мореплаватель, то плотник, Он всеобъемлющей душой

На троне вечный был работник.

Подданные для пушкинского Петра – большая семья, в которой должны царить мир и любовь. Пушкин много раз писал о том, что Петр был “памятью незлобен” и умел прощать. Он надеялся, что и Николай I, следуя его примеру, простит сосланных в Сибирь участников декабрьского восстания.

Этот идеальный образ не совпадает с тем образом “исторического” Петра, который рисует Пушкин в своей незаконченной “Истории Петра” . (Недаром публикация этого произведения после смерти поэта была запрещена и часть его утрачена.) Но это не значит, что в стихах создается ложное представление о Петре. Пушкин выбирает самые светлые эпизоды его жизни и показывает лучшие черты его личности, пробуждая в читателях “чувства добрые”: благодарность за те труды, которые действительно стоят благодарности потомков, и желание следовать его примеру. Стихи эти отчасти обращены лично к Николаю I: некоторое время Пушкин надеялся, что тот станет настоящим преемником Петра, и тактично давал ему добрый совет.

В поэме “Медный Всадник” – последней поэме Пушкина – отразилась другая сторона его исторических раздумий. В ней изображена не идеальная гармония большой семьи-государства (как в “Пире Петра I” ), а страшный разлад и катастрофа. Петр I, воздвигая грандиозное здание Российской империи и, в частности, новую столицу, разрушает маленький мир своего подданного: его любовь, семью, его дом. Такое здание не может быть прочным: над ним всегда будет висеть угроза разрушения, бунт стихийных сил (“Божий гнев”) и бунт народной стихии.

Пушкин показывает, что стихия в первую очередь обрушивается на тех же “маленьких людей”, забытых государством. Бунт стихии сравнивается с набегом разбойников. В этом взгляд его неожиданно соединяется с народным представлением о том, что страшные стихийные бедствия, голод и болезни постигают народ как кара за преступления царя.

Такую же страшную разрушительную стихию Пушкин рисует в “Истории Пугачевского бунта” и в “Капитанской дочке” . В романе отношения личности и государства не менее трагичны, чем в поэме. Петр Андреевич Гринев – человек чести и долга – оказывается волею судьбы в таком положении, когда его долг и верность государству вступают в противоречие с долгом защитника несчастной Маши Мироновой. Государство и семья, как кажется, опять противопоставлены друг другу. В “Капитанской дочке” много страшных картин, но она оставляет гораздо более светлое впечатление, чем “Медный Всадник”, потому что в художественном мире этого романа страшные и неразрешимые противоречия оказываются разрешены.

Разлад между членами семьи-государства преодолены верностью и милосердием – то есть личной нравственной высотой героев.

В романе разрешена еще одна проблема, волновавшая Пушкина-историка, – проблема “маленького человека”. Евгений в “Медном Всаднике” забыл славу своих предков (а ему предназначалась блестящая родословная героя из незаконченной поэмы “Езерский” , в которой перечислены все главные события русской истории). Он стал винтиком в государственной машине, мелким чиновником, от которого почти ничего не зависит, а не соратником царя, кем, по мнению Пушкина, ему следовало быть.

Возможно, отчасти поэтому в великом замысле Петра ему не нашлось места.

Герои “Капитанской дочки” – это простые люди; имена их предков никогда не “блистали под пером Карамзина”. Однако о них нельзя сказать, что это “маленькие люди”. Их честь и верность сохраняют среди бурь и потрясений великое здание государства: и его внешний Порядок, и его внутреннее единство. В последней сцене романа Пушкин “заставил” императрицу Екатерину II помнить имя бедного капитана Миронова и считать себя в долгу перед его дочерью-сиротой.

В конце “Истории пугачевского бунта” Пушкин перечислил имена и фамилии офицеров, погибших, исполняя свой долг во время бунта. Он считал, что потомки обязаны их знать, так как беспамятство и неблагодарность безнравственны.