Рецензия на книгу М. Майофис “Воззвание к Европе…”

“Арзамас” – “одно из самых изученных историко-литературных явлений начала XIX века”, – сказано в Введении к исследованию М. Майофис. Автор искренне признает в работах предшественников “непревзойденные образцы историко-литературных исследований” . Но эта книга написана не как компендиум, не как реферат, представляющий достижения науки в изучении выбранной темы; это полемическая работа с явно декларированной целью.

Мария Майофис. ВОЗЗВАНИЕ К ЕВРОПЕ: ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБЩЕСТВО “АРЗАМАС” И РОССИЙСКИЙ МОДЕРНИЗАЦИОННЫЙ ПРОЕКТ 1815-1818 ГОДОВ. М.: Новое литературное обозрение.

2008. 800 с.

В чем суть спора с предшествующими исследователями? Во-первых, М. Майофис видит ошибочность установки на “пушкинскую перспективу”, то есть не согласна видеть в “Арзамасе” “преддверие пушкинской эпохи”. “”Пушкинская перспектива” отсекала важнейшие тексты и эпизоды, а главное – фактически вывела за рамки исследований нескольких важных его участников” . Замечу, что эти – обойденные вниманием предшественников – участники заняли не меньшее место в книге, чем, например, Жуковский и Вяземский. Во-вторых, ей не близка и “декабристская перспектива” , то есть стремление усилить роль М. Орлова, Н. Муравьева и Н. Тургенева, вступивших в общество в 1817 году.

В-третьих, начало “Арзамаса” автор связывает не с представлением “Липецких вод” А. Шаховского (как это принято в литературоведении), а с актом о создании Священного Союза христианских государей, подписанным в Париже 14 (26) сентября 1815 года. “”Арзамас” появился в октябре 1815 года как наиболее оптимальная, с точки зрения его создателей, форма культурной и политической мобилизации группы единомышленников” , то есть реформаторов, поддерживающих правительство и царя в стремлении к модернизации страны и Европы.

И закончился “Арзамас” не только и не столько в связи с отъездами арзамасцев (Вяземского – в Варшаву, Блудова – в Лондон, М. Орлова – в Киев, Дашкова – в Константинополь). После Аахенского конгресса “политическая и культурная ситуация” резко изменилась, наступило “похолодание”. “Кончилась короткая, но крайне важная в их жизни эпоха – время общих надежд и преддверия общего дела” .

М. Майофис убедительно, как мне кажется, формулирует установку предшественников (от П. Анненкова до М. Гиллельсона и В. Вацуро): они “видели и себя, и своих героев представителями единой традиции российской интеллигенции, воспринимали критический пафос и шутливую форму арзамасских выступлений, направленных против реакционной идеологии, абсурдных теорий и мертвых текстов, как образец достойной гражданской и культурной позиции” . Она же, работая в иных (пока) социально-культурных условиях, стремится к совмещению литературной и социально-политической перспектив, к постановке проблемы “типа сознания”, “стиля мышления” – здесь в качестве предшественников можно было бы назвать не только немецких исследователей (К.

Манхейма и Ф. Майнеке), отмеченных автором, но и А. Зорина, О. Проскурина, некоторых других исследователей, на работы которых опирается автор рецензируемой книги.

И традиционные историко-литературные сюжеты осмыслены уже не вполне традиционно: так, борьба “Арзамаса” с “Беседой” понята как “критика культурной программы, полностью противоречившей новой государственной идеологии” ; протоколы общества рассматриваются не как монолитный корпус текстов – указано, что Батюшков, А. Тургенев и Д. Кавелин выступали против пародийного ритуала “Арзамаса”. Арзамасскую “галиматью” придумали Блудов и Дашков, а не Жуковский (гл. IV). По-новому устанавливается связь отдельных фактов – будь то переводы и распространение Библии (и сотрудничество с Библейским обществом), спор о новом слоге (гл.

V), споры о гекзаметре (гл. VII); показано, как составляется (пишется) история русской литературы 1800-1810-х годов, как канонизируются Карамзин, Дмитриев, Озеров, Муравьев и Державин (в каждом случае прослеживаются разные “модели канонизации”) (гл. IX).

М. Майофис восстанавливает справедливость не только по отношению к Уварову или Блудову. В книге дается краткий и содержательный портрет графа Иоанна Каподистрии и его “эпохи”; этот статс-секретарь по иностранным делам был сторонником “нового порядка в Европе”, в основе которого “стали бы национальные государства, конституционное правление и система международного взаимодействия” . Именно с реформаторскими планами Каподистрии связывает автор “проект арзамасского журнала, отъезд за границу некоторых членов общества, его распад и вступление в него будущих декабристов” .

В книге использовано, выявлено и опубликовано (фрагментарно) множество архивных материалов – не только переписка арзамасцев, но и, например, монография А. Н. Шебунина (1887-1940) “Вокруг Священного Союза” (закончена в 1936 году). Некоторые материалы полностью опубликованы в ценных Приложениях: например, письма Блудова и Дашкова, статьи А. Н. Оленина, Блудова и др.

Что же может дать эта книга учителю-словеснику? Конечно, можно от пародий и эпиграмм арзамасцев перейти к серьезному разговору об одном из важнейших эпизодов русской литературы начала XIX века. Но помимо утилитарного значения у всякой умной и толковой книги есть и другое – удовольствие от чтения.

Как говорил старый арзамасец В. Л. Пушкин, “нам нужны не слова, нам нýжно просвещенье”.