|  | 

Рождение человека нового типа в огне гражданской войны по произведению Бабеля “Конармия”

На наших глазах в “Конармии” безответный очкарик превращается в солдата. Но душа его все равно не принимает жестокий мир войны, ради каких бы светлых идеалов она ни велась. В новелле “Эскадронный Трунов” герой не дает убивать пленных поляков, но не может он убивать и в бою (“После боя”). Акинфиев, бывший повозочный Ревтрибунала, говорит: “…виноватить я желаю кто в драке путается, а патронов в наган не залаживает.. атаку шел, – закричал мне вдруг Акинфиев, и судорога облетела его лицо, – ты шел и патронов не залаживал… где тому причина?” То, что не может понять Акинфиев, понятно читателю: Лютов пуще всего на свете боится убить человека и избегает всего, что может к этому привести.

Хотя и сам может в любую минуту погибнуть. В трусости его никто не упрекнет, но и это раздражает бойцов: раздражает именно непонимание, почему он так поступает. Собственно говоря, мне не удивительно такое непонимание: семьдесят процентов населения России в то время не имело маломальского образования, пребывало в духовной одичалости, так что таких психологических тонкостей и понимать не желало.

Герой Бабеля переживает нравственный разлад. Рождение нового человека идет болезненно и медленно. Лютов, разделяя цели революции и гражданской войны, не может принять методы, которыми они достигаются. Вот минуты таких раздирающих душу героя переживаний: “Против луны… сидел я в очках, с чирьями на шее и забинтованными ногами. Смутными поэтическими мозгами переваривал я борьбу классов… я болен, мне, видно, конец пришел, и я устал жить в вашей Конармии…”

Но, однако, рядом конармейцы ведут бой во имя жизни, и на знамени их нарисована звезда и написано про Третий Интернационал (“Смерть Долгушева”). Новелла эта – о смерти, посмеявшейся над жизнью Афоньки Биды. Истинный конармеец, он ежеминутно жертвует жизнью с веселостью бессмертного существа: “Обведенный нимбом заката, к нам скакал Афонька Бида. – По малости чешем, – закричал он весело. – Что у вас тут за ярмарка?”

Нимб – явный знак бессмертия и святости, ярмарка – замкнутый в самом себе мир привычного веселья, ставшего своеобразным ритуалом. Афонька – тот самый Афонька, который в одной из следующих новелл “У святого Валента” в оскверненном костеле пытается “подобрать на органе марш”, – воспринимается рассказчиком Лютовым в качестве святого какой-то новой веры. Еще Пушкин сказал, что “упоение в бою” – “бессмертья может быть залог”.

Если так, то упоение Афоньки вполне объяснимо. Однако герой Бабеля не одинок: кучер Грищук, оказывается, тоже думает и чувствует так же, как Лютов. Жизнь для них обессмысливается, если смерть подстерегает человека повсюду: “Из-за могил выскочил польский разъезд и, вскинув винтовки, стал бить по нас. Грищук повернул. Тачанка его вопила всеми четырьми своими колесами. – Грищук! – крикнул я сквозь свист и ветер. – Баловство, – ответил он печально. – Пропадаем, – воскликнул я, охваченный гибельным восторгом, – пропадаем, отец! – Зачем бабы трудаются? – ответил он еще печальнее. – Зачем сватания, венчания, зачем кумы на свадьбах гуляют…”

Как видим, “гибельный восторг” Лютова – не совсем то же, что “упоение в бою”. В итоге рассказа различное отношение к смерти навсегда развело героев по разным полюсам. “Сегодня я потерял Афоньку, первого моего друга”, – горюет Лютов. Характер Афоньки, по-моему, заслуживает внимания своей глубиной. Афонька – тип того нового человека, который жертвенно сгорел в пекле гражданской войны, а по идее, такие люди должны были остаться в живых и начать строить новую жизнь.

В душе Афоньки была нравственная сила для будущего созидательного порыва. Помню, как он, по необходимости принимавший участие в убийстве пчел, сказал: “…лишенные хлеба, мы саблями добывали мед”, то есть убийство для Афоньки не было самоцелью. При других обстоятельствах он бы, наверное, и мухи не обидел. “Нехай пчела потерпит.

И для нее, небось, ковыряемся…” – рассуждает он далее. Вот эта вера в необходимость революции и войны, крови и смерти – для будущего всего живущего, искренняя, делает воистину бессмертными и Афоньку, и таких, как он, конармейцев. Так тонко и вместе с тем естественно Исаак Эммануилович Бабель обозначил рождение нового типа людей в огне гражданской войны.

1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (2 votes, average: 4.50 out of 5)

Твір на тему: Рождение человека нового типа в огне гражданской войны по произведению Бабеля “Конармия”




Рождение человека нового типа в огне гражданской войны по произведению Бабеля “Конармия”
Copyright © Школьные сочинения 2019. All Rights Reserved.
Обратная связь: Email