“Скрипка и немножко нервно” анализ стихотворения Маяковского

Довольно часто раннее творчество писателя или поэта кардинально отличается от более поздних его произведений. Меняются темы, средства, наверное, сильнее всего меняются идеи, мировоззрение. Именно так случилось с поэтом ХХ века Владимиром Маяковским.

Его первые стихи напоминают смысловые шарады, загадки, взрыв эмоций, иногда какой-то непонятный языковой эксперимент.

Именно таким экспериментальным произведением можно считать раннее стихотворение “Скрипка и немножко нервно” , об анализе которого пойдет речь далее. Созданное в 1914 году, оно, на первый взгляд, вообще лишено логики. Уже название, состоящее совсем даже не из однородных понятий, напоминает скорее шутку, вроде той, которую, по легенде, когда-то придумал А. П. Чехов: “Шел дождь и два студента: один в калошах, другой – в университет”.

История гласит, что Маяковский, бывавший довольно часто в ресторанах и других увеселительных заведениях, где читал свои стихи или просто проводил время, наблюдал за музыкантами, ожидая, когда ему принесут заказ. Слушая звуки скрипки, которая явно выбивалась из общего хора музыкантов, он придумал первые строки:

Скрипка издергалась, упрашивая, и вдруг разревелась так по-детски…

И дальше, используя аллегорию, то есть условное изображение в искусстве отвлеченных идей, построенных на аналогии, он создает Образ оркестра, в котором звучат разнохарактерные инструменты: скрипка, геликон, барабан, тарелка. Но так как это аллегория, то в воображении читателя сразу возникает совершенно иная картина: вот скрипка “издергалась” и “разревелась так по-детски”, барабан “шмыгнул”, а “геликон меднорожий крикнул”. Становится ясно, что перед нами совершенно человеческие образы – каждый со своим характером.

Скрипка, напоминающая, скорее, девушку, измучена непониманием со стороны окружающих ее более старших и опытных коллег. Она еще по-детски наивна в своем стремлении “выплакиваться без слов, без такта” и поэтому вызывает сочувствие и желание помочь. Ведь ее не понимают, ведь “оркестр чужо смотрел”, а барабан “устал, не дослушал скрипкиной речи и ушел”.

Более того, “геликон, меднорожий, потный” (что, конечно же, сразу вызывает ассоциацию с неприятным, толстым и, скорее всего, пришедшим с похмелья мужиком) крикнул на нее: “Дура, плакса, вытри!”

А “глупая тарелка вылязгивала”, что ничего не понимает. В конце стихотворения автор все-таки расставляет все на свои места – он пишет: “Музыканты смеются”, и читатель понимает, что не обманулся в своих ожиданиях. Только герой, как и герои других ранних произведений Маяковского, один понимает скрипку, чей голос теряется в обывательской толпе.

Он пробивается к ней “через ноты, сгибающиеся под ужасом пюпитры”, бросается к ней “на деревянную шею”, не боясь общественной насмешки тех, кто не понимают такого якобы мезальянса.

Но герой-то понимает, что они “ужасно похожи”, потому что пытаются всем вокруг доказать то, что видит и слышит не каждый, ведь все орут, “а доказать ничего не умеют”. И герою, и скрипке надоело упрашивать, что-то все время доказывать, растрачивая силы, нервы и голос. Поэтому он приходят к компромиссу:

“Знаете что, скрипка? Давайте – будем жить вместе! А?”

В этом стихотворении, как, пожалуй, ни в каком другом, экспериментальность проявляется в форме стиха. Несмотря на строчки разной длины, оно звучит вполне ритмично, благодаря логическим ударениям, расставляющим акценты там, где это и требуется. Именно такой стих позже назовут Тоническим – основанным на ударении.

Подобный размер значительно расширил возможности стиха. Чем воспользовались не только поэты-футуристы, но и поэты-шестидесятники.

О чем же хотел сказать поэт “немножко нервно”? Наверное, как всегда в ранней лирике, о непонимании со стороны окружающих, ведь у него даже есть стихотворение с подобным названием – “Ничего не понимают”, написанное годом раньше. Только кто не понимает?

Скорее всего, обыватели, которых порой ненавидел Маяковский и неоднократно превращал в мишень для своих сатирических стихов.

Но уже в этом стихотворении своеобразными “предвестниками” будущей сатиры становятся неологизмы Маяковского: “меднорожий”, “чужо”, “вылязгивала” – создающие те самые “самовитые” слова, о которых заявили футуристы в своем манифесте.