Смешное и трагичное в сказках М. Е. Салтыкова-Щедрина

Социально-политическая сатира – вот та область, где Салтыков-Щедрин остается непревзойденным художником. Яркое своеобразие Щедрина как писателя заключается, прежде всего, в могуществе его смеха, в искусстве применения гиперболы, гротеска, фантастики для создания реалистичных произведений. Смех – основное оружие сатиры. “Это оружие очень сильно,- говорил Щедрин,- ибо ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех”. Этим оружием боролись с общественными и индивидуальными пороками общества и другие писатели (Крылов, Гоголь).

Щедрин развил их традиции, усовершенствовал. По его собственному признанию, юмор всегда составлял его главную силу. Смех Салтыкова-Щедрина можно охарактеризовать как горький и резкий. Писатель никогда не касался удобных, общепринятых, безопасных тем. Он постоянно как бы ходил по лезвию ножа.

Это связано с тем, что сказки писались в дни реакции правительства. А это значит, что за публикование “неподобающего” произведения мог сесть в тюрьму не только сам писатель, но и редактор той газеты или журнала. И, тем не менее, Салтыкову удавалось печатать свои сказки. И основная заслуга в этом, конечно, принадлежит мастерству писателя. Он умел смешно рассказать о страшном, используя иносказание.

Помогал ему в создании образов русский фольклор, из которого он брал и образы (медведь, лиса, заяц, волк), и некоторые сюжеты, и приемы. Но Щедрин настолько перерабатывал народный материал, что его сказки, в конечном итоге, нисколько не похожи на своих “родителей”. Таким образом, сказки Салтыкова-Щедрина стали уникальным явлением русской литературы. Он выработал целую систему иносказательных приемов, выражений и образов, которые позволили ему обличать действительность “безнаказанно”.

Так, например, в эзоповском языке Щедрина “порядок вещей” обозначает произвол самодержавия, “сердцевед” – шпиона, “фьюить” – внезапную административную ссылку в отдаленные места. Иносказание предназначено для сатирического изображения жизни, оно позволяет подойти к предмету с неожиданной стороны. Щедрин считал главным назначением смеха возбуждение чувства негодования и активного протеста против деспотизма.

Сказки, где представлены все слои общества, могут служить как бы хрестоматией образцов юмора писателя. Здесь и презрительный сарказм, клеймящий царей и вельмож (“Орел-меценат”, “Медведь на воеводстве”), и веселые издевательства над дворянами-“паразитами” (“Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил”, “Дикий помещик”), и пренебрежительная насмешка над позорным равнодушием людей (“Либерал”). Салтыков-Щедрин был великим мастером иронии, тонкой, скрытой насмешки, выказанной в форме похвалы, лести, притворного согласия с противником. Сатирик то восхищается преумным здравомысленным зайцем, который так здраво рассуждал, что стал похож на осла, то вдруг, вместе с генералами, возмущается поведением тунеядца-мужика, который спал и “самым нахальным образом уклонялся от работы”.

В сказках писателя говорится о судьбе русского народа и его угнетателях. Накипевшая боль, неугасимая ненависть, поиски выхода руководили сатириком. Сказки были как бы размышлением о путях исцеления людской боли. Сказка “Коняга” – крик боли о родине.

Коняга – символ крестьянина, народа и страны, униженных политической системой. Зеленеющее поле радует глаз, труд – источник довольства и самоуважения. Так должно было бы быть, но так не было на деле. Тощие поля были ареной каждодневных мучений Коняги, “обыкновенного мужичьего живота, замученного, узкогрудого, с выпяченными ребрами и обожженными плечами, с разбитыми ногами”: “Для всех поле раздолье, для Коняги оно – кабала”.

Был у Коняги брат Пустопляс. Пустопляс – тоже конь, но ему достались не труд и голод, а овес, медовая сыта и теплое стойло. Пустоплясы не только жили за счет Коняги, они еще и вели ученые разговоры о Коняге.

Разговоры эти сатирически передают суть споров о народе. Пустоплясы сами поражались несокрушимости Коняги: “Бьют его чем не попадя, а он живет; кормят его соломою, а он живет!” Так в сказках великого сатирика проступает страшное из-под смешного, так писатель обличает важное путем невесомого. И все это получается у него легко, так, что даже самая фантастичная сказка переносится на реальную жизнь, воплощается в ней, и вот нет уже, казалось бы, и другой действительности.