Сочинение на тему: Проблема духовных ценностей в рассказах Василия Шукшина

ПРОБЛЕМА ДУХОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ В РАССКАЗАХ В. ШУКШИНА

В середине 40-х годов прошлого века, заканчивая статью пятую ” Сочинения Александра Пушкина”, – В. Г. Белинский заметил: “Наше время преклонит колени только перед художником, которого жизнь есть лучший комментарий на его творения, а творения – лучшее оправдание его жизни”. В неостывающих спорах о Василии Шукшине, его месте и зна – чении в современном искусстве, эти слова во многом объясняют тот общественный резонанс, который вызвала безвременная смерть писателя и который превратился в глубокий и устойчивый интерес ко всему, что сделано и сказано Шукшиным.

Для Василия Шукшина деревня – не столько географическое понятие (хотя и географическое тоже), сколько социальное, национальное и нравственное, где проявляется весь сложнейший комплекс человеческих отношений. И как это бывает по непреложному человеческому закону, желание сказать свое слово о людях, которые близки, выливается в размышления о всей народной жизни. И Шукшин-писатель не одинок в этом восприятии мира русской деревни.

В. Белов и В. Распутин, Е. Носов и Ф. Абрамов, В. Астафьев и С. Залыгин неоднократно подчеркивали, что нет проблем чисто деревенских, а есть – общенародные, общегосударственные. Именно так эти писатели понимают тему деревни, ибо там видят корни всей нации.

Есть в художественной позиции Шукшина, в его размышлениях о деревне один аспект, я думаю, крайне современный – проблема духовных ценностей. Шукшин, может быть, как никто другой, много и упорно думает о том, почему деревня не всегда получает настоящую культуру и искусство, протестует против тех, кто создает так называемые “варианты произведения для села”: “Беда в том, что этот суррогат городской культуры оказывает огромное влияние на село” (вспомним хотя бы рассказы “Артист Федор Грай”, “Крыша над головой” и др.).

Движущими силами в произведениях Шукшина являются не внешние события. Сюжет у него только повод, чтобы начать разговор. Затем повод “исчезает”, и “начинает говорить” душа, мудрость, ум, чувство. Все чаще герои Шукшина задумываются над основами бытия, все чаще обращаются к так называемым “вечным вопросам”.

В художественном мире Шукшина герою, который задумался, испытал потребность понять себя, уже ощутил внутреннюю дисгармонию души, но еще не умеет ответить на проклятые (они становятся у шукшинских героев именно “проклятыми”) вопросы, принадлежит огромное место. Герои чувствуют неудовлетворенность, мучительный душевный непокой. Они мечутся.

Ищут, думают. Жаждут. Не просто праздника, а праздника души.

Как, например, герой рассказа “Верую!” Максим Яриков. Навалилась какая то особенная тоска на него, сорокалетнего, злого на работу мужика. Не может Максим сказать, что с ним происходит.

Чувствует, что болит душа, но объяснить, почему, не может. Ненавидит он тех “людей, у которых нету души. Или она поганая”.

Думает, мается, страдает, размышляя о том, “а зачем все… Зачем живет он и люди вокруг него?”.

Услышал Максим Яриков, что к Лапшиным приехал “самый натуральный” поп, и пошел к нему узнать: “У верующих душа болит или нет?”. Между попом и Максимом происходит разговор, истинно русский разговор, о смысле бытия, о добре и зле, о душе человеческой… И поп, которому “ничто человеческое не чуждо”, предпринимает на глазах Максима нелегкую попытку осмысления истины. Всегда у Шукшина, как и в жизни, все непросто.

Мучительные раздумья Максима роднят его с попом, и в то же время явное попово вольнодумие в трактовке известного постулата религии (Ведь сказал Христос: “Я есть Путь, Истина и Жизнь”) сближает его с автором.

Но у попа все-таки есть вера, есть свой суровый, могучий Бог. Имя ему – Жизнь. Более того, в душевной маете Максима поп видит весьма важный момент, можно сказать, социально важный: “Душа болит?

Хорошо! Ты зашевелился, ядрена мать! А то бы тебя с печки не стащить с равновесием-то душевным”.

Шукшин постоянно углубляет социальный и нравственный аспект исследуемых конфликтов и ситуаций. Героев Шукшина начинают интересовать проблемы жизни и смерти вообще, в их философском смысле.

Заставляя своего героя взглянуть на себя, на собственную жизнь, Шукшин часто предметом исследования берет тот момент душевного напряжения, сдвига, надлома, когда герою кажется, что силы и жизнь были им растрачены понапрасну, что спел он уже песню своей жизни, но спел плохо: “Жалко – песня-то была хорошая”. Тревожные раздумья о смысле жизни окрашивались у Шукшина в разные тона, неразрешимые вопросы задавались с разной степенью напряженности: в них можно обнаружить трагическую безвыходность и светлую печаль, крик души “на пределе” и скорбные думы о конечности бытия, печальные мысли о сиюминутности человеческой жизни, в которой так мало места было красоте. Пафос творчества Шукшина видится, прежде всего, в постановке нравственных вопросов о судьбах и правах человеческой личности.

В этой связи очень показательна сказка “До третьих петухов”. Произведение начинается со спора персонажей русской классической литературы о том, может ли Иван-дурак, этот “низкий” герой устного народного творчества, находиться в “высшем” обществе. Оказывается, не может, так как Иван должен доказать свое право на место в библиотеке, добыв справку у Мудреца, что он умный…

Иван, подчиняясь чужой воле, отправляется за справкой. Впро – чем, не совсем так. Не за справкой Шукшин отправил своего героя за тридевять земель, а набираться ума-разума, что подчеркнуто уже подзаголовком сказки. И отказом Ивана от справки-формальности, липы, которую ему предлагают черти.

Этим можно объяснить и то, что шукшинскому Ивану-дураку, в отличие от фольклорного, не помогают чудесные силы, он все препятствия должен преодолеть сам. Иначе как ему набраться ума-разума?

Вот Иван встречает на своем пути “избушку на курьих ножках, а вокруг кирпич навален, шифер, пиломатериалы всякие”. Шукшин сразу сопрягает в сознании читателя условные, фантастические и вполне современные бытовые реалии. За повествованием о необычных злоключениях героя отчетливо проглядываются уродливые сцены современной автору жизни. В избушке ожидает Ивана и первое испытание – встреча с Горыны чем, которая становится первой капитуляцией Ивана, первым отступлением перед злой силой, первым унижением на пути “за справкой”. “В душу как вроде удобрение свалили, – грустно сказал он. – Вот же тяжко! Достанется мне эта справка…”.

Испытанное унижение оборачивается новой силой взрыва, и Иван, не обращая внимания на предупреждение встреченного по пути Медведя, отправляется к чертям. Надо сказать, что Иван так ни разу и не прислушался к мудрому голосу Ильи Муромца, который сердцем чует его беду. В этом также видна особенность шукшинской сказки, герой которой должен, повторяю, сам до конца пройти свой путь, чтобы понять, на что он способен.

Важное место в сказке занимает Мудрец – образ-гротеск. Мудрец – это определенный социальный тип, паразитирующий на уважительном отношении к науке, он “имеет” власть, не снившуюся никакому фантасту: Мудрец может “разрешить” вулкану извергаться или считать “недействительным” любой факт. Мудрец привел Ивана в компанию современных бездельников, чтобы с его помощью развеселить Несмеянушку.

И когда ему это не удалось, он пустился “на очень и очень постыдный выверт – решил сделать Ивана посмешищем”, то есть решил унизить его. Тут впервые Иван выходит победителем и, пока молодые люди раздевают Мудреца в поисках “лишнего ребра”, забирает печать. Вроде бы цель достигнута: добыта не справка даже, а знак власти Мудреца – печать.

Но счастливым концом сказка не завершается. Шукшин отправляет своего Ивана в обратный путь, чтобы он прошел той же дорогой, по которой шагал к Мудрецу. Чтобы набраться ума-разума, Иван должен еще раз увидеть и понять, что оставил он после себя, безоглядно исполняя чужую волю – стремясь к справке.

Счастливого финала в сказке Шукшина “До третьих петухов” явно нет: отнюдь не торжествующим победителем возвращается Иван в библиотеку. Ведь добытая печать оплачена дорогой нравственной ценой.

Многие ключевые образы творчества Шукшина также связаны с природой его народного мироощущения. Разные мотивы, переплетаясь в его произведениях, становятся нравственно-философ скими образами-символами, характерными чертами поэтики художника. Все это связано у Шукшина с такими вечными ценностями его мира, как совестливость, жалость, добро…

Особое место среди человеческих ценностей занимает у Шукшина доброта. Он видел в способности чистого сердца к добру самое дорогое богатство: “Если мы в чем-нибудь сильны и по-настоящему умны, так это в добром поступке”.

Глубокая любовь к людям приводит художника к простой, казалось бы, мысли: жизнь только тогда будет прекрасной, когда люди будут делать добро и радовать друг друга. Вот и в “Калине красной “, точно передавая мотив переворота, происходящего в душе Прокудина, Шукшин делает осознанный акцент на утверждении благотворной силы встречного добра, в безграничные запасы которого в народе он уверовал на всю жизнь. Среда прочих ценностей человеческого общежития жалость в мире Шукшина стоит рядом с добром.

Пожалуй, у нас нет такого другого писателя, как Василий Шукшин, который бы постоянно, неутомимо, везде, где только можно, возвеличивал Жалость. Не только без Правды, Совести, Добра, но и без Жалости нельзя себе представить Шукшина.

Шукшин сумел своими книгами задеть за живое, пробиться в наши души и заставить нас потрясенно спросить самих себя: “Что с нами происходит?”. Не щадил себя, торопился, чтобы успеть сказать правду и этой правдой объединить, сблизить людей. Какой за всем этим труд!

При жизни Шукшин становился легендой. Когда он ушел от нас, все поняли: “Мы – люди, потрясенные Шукшиным…”. О чем еще может мечтать Художник? Однако не это было для него основным, не культа своего твор – чества добивался писатель, он хотел научить нас вот чему: “Нам бы про душу не забыть.

Нам бы немножко добрее быть… Мы один раз, уж так случилось, живем на земле. Ну, так и будь ты повнимательнее друг к другу, подобрее”.

Шукшин этим жил, в это верил, это проповедовал всем своим творчеством.

(2 votes, average: 3.00 out of 5)

Твір на тему: Сочинение на тему: Проблема духовных ценностей в рассказах Василия Шукшина