Сон Обломова (анализ 9 главы первой части романа И. А. Гончарова “Обломов”)

Илья Ильич Обломов остался в памяти читателей как совершенно апатичный тип героя. Он решает вечный вопрос “быть или не быть” ответом: “Только не теперь”. Этот персонаж часто рисуется Гончаровым в ироничном ключе и вызывает у читателя добрую улыбку.

Но иногда Илья Ильич предстает фигурой почти трагической, сложной и противоречивой. Противоречивость и становится главным признаком национальной принадлежности героя. Он русский, и этим сказано все.

Характер Обломова – результат воздействия на него всей окружающей жизни. В романе есть один эпизод, который как нельзя лучше доказывает это утверждение – глава “Сон Обломова”. Жанр сна нередко используется авторами для раскрытия внутреннего мира персонажа.

Но Гончаров применяет его не только для этого, для писателя главное – показать истоки характера героя. В этой главе автор дает подробное описание детства Обломова. Гончаров показывает, что обломовская лень – качество приобретенное, а не врожденное.

Глава “Сон Обломова ” несет в романе еще и дополнительную символическую нагрузку. Он обозначает привычное состояние героя: “Так он и не додумался до причины; язык и губы мгновенно замерли на полуслове и остались, как были, полуоткрыты. Вместо слова послышался еще вздох, и вслед за тем начало раздаваться ровное храпение безмятежно спящего человека”.

По композиции “Сон Обломова” является вставным эпизодом, то есть внесюжетным элементом. Эта глава хотя и обладает известной законченностью и самостоятельностью, но не влияет на развитие сюжета. Она призвана лишь четче обрисовать характер главного героя. На всем имении Обломова лежит печать лени и довольства.

Все люди, от барина до последнего крепостного мужика, похожи друг на друга. Интересен и показателен в этом смысле эпизод с письмом, которое однажды принес мужик, ездивший по делам в город. Барыня ругает его, что принес письмо, ведь там может быть какая-нибудь неприятная весть.

Мужик оправдывается: “Я и то не брал. На что, мол, нам письмо-то – нам не надо. Нам, мол, не наказывали писем брать – я не смею: подите вы, с письмом-то! Да пошел больно ругаться солдат-то: хотел начальству жаловаться; я и взял”.

И так всегда – все, что выбивается из привычного уклада жизни, из режима “поел-поспал”, пугало обломовцев. “Забота о пище была первая и главная жизненная забота в Обломовке”. Обломов видит себя во сне семилетним мальчиком. Он резв и игрив, ему любопытно все, что происходит вокруг, он хочет узнать о мире больше. Но неусыпный надзор матери и няни мешает ему осуществить свои желания: “Няня! Не видишь, что ребенок выбежал на солнышко!

Уведи его в холодок; напечет ему головку – будет болеть, тошно сделается, кушать не станет. Он этак у тебя в овраг уйдет!” И только время дневного сна давало Илюше свободу. Засыпали все, даже его няня.

И вот тогда начиналась самостоятельная жизнь маленького барина. Потом Илья Ильич видит себя мальчиком лет двенадцати или тринадцати. И вот ему уже сложнее сопротивляться, ум его уже почти уяснил, что именно так, как живут его родители, и следует жить. Он не хочет учиться, потому что, во-первых, приходится уезжать из родного дома к соседу Штольцу, а во-вторых, он не понимает, для чего нужно учиться. Главное, за чем следила его мать, это чтобы ребенок был весел, толст и здоров.

Все остальное считалось второстепенным. Подле Илюши уже не нянька, а Захар, который до сих пор одевает Обломова, напоминает, что нужно умыться. Обломовка задушила в герое последние ростки любознательности и резвости: “Захочет ли чего-нибудь Илья Ильич, ему стоит только мигнуть – уж трое-четверо слуг кидаются исполнять его желание… Ему иногда, как резвому мальчику, так и хочется броситься и переделать все самому, а тут вдруг отец и мать, да три тетки в пять голосов и закричат: “Зачем?”. Так все его благие начинания и заканчивались.

Интересна интонация, с которой автор рассказывает о “благословенном уголке земли” – Обломовке. Он как бы встает на место самого героя, дышит его воспоминаниями, полностью сливается с ним: “Да и зачем оно, это дикое и грандиозное? Море, например? Оно наводит только грусть на человека… Горы и пропасти созданы тоже не для увеселения человека.

Они грозны, страшны”. Даже язык, которым написана эта глава, создает ощущение старинного, деревенского быта. В каждой строчке слышится народный говор, заунывная песня, и вообще все происходящее похоже на сказку, даже избы: “Не всякий и сумеет войти в избу к Онисиму; разве только что посетитель упросит ее стать к лесу задом, а к нему передом.

Крыльцо висело над оврагом”. В Обломовке все живое, одухотворенное: “Небо там, напротив, ближе жмется к земле, но не с тем, чтоб метать сильнее стрелы, а разве только, чтоб обнять ее покрепче, с любовью”; “Солнце там ярко и жарко светит… и потом удаляется оттуда не вдруг, точно нехотя, как будто оборачивается назад взглянуть еще раз или два на любимое место”; “Река бежит весело, шаля и играя”. И Обломов продолжает видеть свои сладкие сны, перенося их в реальную жизнь.