Стихи Фета о назначении поэзии

“Многое на земле от нас скрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей с миром иным, с миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных. Вот почему и говорят философы, что сущности вещей нельзя постичь на земле. Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад свой, и взошло все, что могло взойти, но взращенное живет и живо лишь чувством соприкосновения своего таинственным мирам иным; если ослабевает или уничтожается в тебе сие чувство, то умирает и взращенное в тебе. Тогда станешь к жизни равнодушен и даже возненавидишь ее”.

Эти слова старца Зосимы из романа Ф. М. Достоевского “Братья Карамазовы” проясняют мироощущение Фета, его взгляд на существо и назначение высокой поэзии: Одним толчком согнать ладью живую С наглаженных отливами песков, Одной волной подняться в жизнь иную,

Учуять ветр с цветущих берегов, Тоскливый сон прервать единым звуком, Упиться вдруг неведомым, родным, Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам, Чужое вмиг почувствовать своим, Шепнуть о том, пред чем язык немеет, Усилить бой бестрепетных сердец – Вот чем певец лишь избранный владеет, Вот в чем его и признак, и венец! Поэт снимает с человека гнетущее ярмо земных страстей, давая “жизни вздох”, усиливая “бой бестрепетных сердец”. Поэзия рвется к горнему от земного, ее “судьба на гранях мира не снисходить, а возвышать”.

Если Некрасов тянется к миру дольнему и излюбленным образом его поэзии является дорога, то Фет зовет “смертных взоры” на “синеву небес”. Лейтмотивом его поэзии является тема полета: мечты в его стихах “роятся и летят”, он чувствует в минуту вдохновенья, как “растут и тотчас в небо унесут” его “раскинутые крылья”. Свою поэзию он называет ласточкой с “молниевидным крылом”. Счастливые мгновения его поэтических озарений сопровождаются полной утратой земного тяготения и радостной самоотдачей воле Творца: На стоге сена ночью южной

Лицом ко тверди я лежал, И хор светил, живой и дружный, Кругом, раскинувшись, дрожал.

Земля, как смутный сон немая, Безвестно уносилась прочь, И я, как первый житель рая,

Один в лицо увидел ночь. Я ль несся к бездне полуночной, Иль сонмы звезд ко мне неслись?

Казалось, будто в длани мощной Над этой бездной я повис. И с замираньем и смятеньем

Я взором мерил глубину, В которой с каждым я мгновеньем Все невозвратнее тону. Муза Некрасова обитает на простонародной Сенной площади Петербурга в виде страдающей женщины-крестьянки.

Муза Фета – “на облаке, незримая земле, в венце из звезд, нетленная богиня”. И звуки ее поэзии сносят на землю “не бурю страстную, не вызовы к борьбе, а исцеление от муки”.