Стихотворение Некрасова “Рыцарь на час” (восприятие, истолкование, оценка)

Еще в 1860 году поэт Некрасов задумал большую автобиографическую поэму “Рыцарь на час” с главным героем Валежниковым. Но в печати появились только два отрывка из нее: первая часть поэмы под названием “На Волге (Детство Валежникова)” и стихотворение, которое сейчас известно под названием “Рыцарь на час”. По первоначальному плану оно составляло четвертую главу и называлось “Бессонница”.

Основной смысл стихотворения заключен в самом названии. Некрасов обвинял себя и своих современников в недостаточной преданности делу борьбы за свободу угнетенного народа и считал, что его современники сказали много слов о бедствиях народа и необходимости его освобождения, но за этими словами мало дела. Поэтому стихотворение как бы заключено в композиционное кольцо из названия и финальных строк текста: “Суждены нам благие порывы, // Но свершить ничего не дано”. Стихотворение написано трехсложным размером – анапестом, что придает ему особую напевность, плавность.

В нем можно выделить три смысловые части. В первой из них рисуется картина осенней природы, сельский пейзаж, отдыхающий после уборки урожая. Поэта радуют сильные крылья вспорхнувшего со стога ястребенка, ставшего образом-символом, прозрачная чистая даль. Некрасов предстает перед читателем талантливым лириком, умеющим живописать дорогой ему мир русской деревни.

В природе он ощущает себя сильным и свободным: Мысли свежи, выносливы ноги. Отдаешься невольно во власть Окружающей бодрой природы;

Сила юности, мужество, страсть И великое чувство свободы Наполняют ожившую грудь; Жаждой дела душа закипает… Природа и земля вызывают отрадное чувство, а речь поэта изобилует крестьянской лексикой: “деготьком потянуло с дороги”, “родина-мать”, “скирды”, “стога”, “кормилица наша”. Яркие эпитеты, олицетворения помогают поэту создать неповторимую картину ночи.

В изображении природы в этом стихотворении Некрасов близок к поэтам-романтикам: лунный свет располагает к мечтам, перед ним возникают странные тени, причудливые видения. Вместе с тем, в описании природы Некрасов близок лучшим русским поэтам-философам: Тютчеву, Фету. Он создает прекрасные звукописные образы: “даЛь гЛубоко прозрачна”, “месяц поЛный пЛывет”, “в небе цвета гоЛубой, беЛоватый, ЛиЛовый”, “земЛя прихотЛиво одета в воЛны беЛого Лунного света”.

Эта аллитерация звука “л” создает особый образ ласковой природы. Именно поэтому вторая часть стихотворения выступает своеобразной антитезой первой, так как настроение поэта приходит в противоречие с картиной умиротворенной природы. Ему не спится, “над душой воцаряется мгла, ум, бездействуя, вяло тоскует”.

Герой думает “невольную”, “жестокую” думу, от которой может спасти только свидание с матерью. Поэтому центральный образ второй части стихотворения – это образ матери, чью могилу мысленно посещает благодарный сын. Так образ матери начинает сливаться с природой, становясь, таким образом, частью вселенной (“чистейшей любви божество”). Мать так же, как и природа, оберегает своих детей.

Лирический герой просит защитить его: Я гибну – и ради спасения Я твою призываю любовь! Образ матери расширяется и становится символом опеки и мудрости, почти богом, который может указать человеку его верный путь: От ликующих, праздно болтающих,

Обагряющих руки в крови, Уведи меня в стан погибающих За великое дело любви! Третья часть стихотворения отделяется от второй не только графически – многоточием и подзаголовком “Утром, в постели”. Между второй и третьей частями – временной промежуток, позволивший лирическому герою осмыслить свои ночные размышления, что ассоциируется с философскими строками пушкинских “Стихов, сочиненных ночью во время бессонницы”.

Доминанта настроения третьей части – сожаление, уныние. Лирический субъект понимает, что ночью он пребывал в волшебной власти “возвышающей душу природы”. А утром, наяву, он пугается своего бессилия, унылого дня.

Финальный аккорд стихотворения звучит голосом вопиющей совести, голосом, который герой глушил в себе во время своей ночной прогулки. Теперь этот голос, подобно “черному человеку”, насмешливо затягивает свою “злую песню”. Он упрекает “ничтожное племя” в бездействии, как Лермонтов своих современников в “Думе”. Горькой иронией, упреком и сожалением звучат последние строки: Суждены нам благие порывы,

Но свершить ничего не дано… Для Некрасова 60-е годы – тяжелое время: закрытие “Современника”, политические гонения, смерть и ссылка близких друзей. Революционерам-народникам “не дано” изменить существующий строй в России, их мечты утопичны.

Об этом и страдает поэт.