Тема поэта и поэзии в лирике В. В. Маяковского

Личность В. В. Маяковского до сих пор недостаточно понятна как для исследователей – критиков и литературоведов, так и для почитателей таланта этого поэта. Споры о значении его поэзии в русской литературе не утихают и по сей день: одни возвеличивают Маяковского, говоря о том, что он создал новый тип поэзии, разрушил рамки старого искусства и внес своеобразную “свежую струю” в литературу первой трети XX века; другие же заявляют, что Маяковский был продажным поэтом, служакой у руководителей Советского государства, и с большим сомнением называют его поэзию поэзией. Тем не менее все сходятся в одном: личность Маяковского, его творчество, его стихи были неоднозначны и очень противоречивы. Для В. В. Маяковского, конечно, было необычайно важно его творчество, он не мог не думать о своем месте в жизни, о том, ради чего он писал. В разное время тема поэта и поэзии находила в лирике Маяковского разное выражение.

В раннем творчестве прослеживается тенденция близости к футуристам, и задача поэзии для Маяковского в то время – это создание новых форм, самоценность средств выражения, конструктивность восприятия мира и – во многом – эпатаж и игра, противопоставление себя окружающему миру. Уже расходясь с идейно-формальными установками футуризма, чувствуя тесноту рамок одного направления для выражения своего таланта, Маяковский чувствует в себе мощь трибуна, борца за переустройство мира. Он бросает вызов обществу, считая невозможным для поэта молчать в то время; наиболее сильно это проявилось в стихотворении “Нате!”: Все вы на бабочку поэтиного сердца взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.

Толпа озвереет, будет тереться, ощетинит ножки стоглавая вошь. А если сегодня мне, грубому гунну, кривляться перед вами не захочется – и вот я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам я – бесценных слов транжир и мот. Маяковский заявляет в стихотворении о подлинном назначении поэта, о настоящем искусстве, которое он противопоставляет поэзии забав, развлечений и ненужных умствований. В этот же период поэт пишет трагедию “Владимир Маяковский”, в которой показывает трагическое противостояние одинокого поэта мещанской толпе. Однако тема отношений поэта и толпы уже связана с темой ответственности художника перед историей и обществом.

Поэт Маяковского – фигура трагическая; он прямо заявляет о переплетенности своей судьбы с судьбами всех изуродованных горем и страданиями людей. Маяковский проводит мысль о том, что поэзия должна быть защитником обездоленных, угнетенных, а поэт – рупором их страданий и мучений; поэт не должен оставаться в стороне от реальной жизни и просто наблюдать за ней со стороны. Эта же мысль присутствует и в поэме “Облако в штанах”; за поэтами должны идти – кто? А за поэтами – уличные тыщи: студенты, проститутки, подрядчики. Нам, здоровенным, с шагом саженьим, надо не слушать, а рвать их…

Этот протест против мещанской, обывательской культуры, мещанского быта, эта сила, буря, способная снести все на своем пути, – вот что такое, по мнению Маяковского, настоящая поэзия. Но в “Облаке в штанах” Владимир Владимирович выступает уже в иной роли, в роли “предтечи” революции: …в терновом венце революций грядет шестнадцатый год. А я у вас – его предтеча; я – где боль, везде… Желание разрушить отжившее, старое, гнилое, желание создать что-то свое, новое и светлое – вот в чем суть поэзии Маяковского до революций 1917 года.

Октябрьские события в 1917 году совершенно переменили настрой и направленность творчества Маяковского, изменили его представление о назначении поэта и поэзии. Маяковский воспринимает революцию как главное дело в своей жизни, и теперь поэт и поэзия должны защищать революцию, восхвалять ее, бороться (так считал Маяковский) за светлое будущее. В “Оде революции” он пишет:

Тебе обывательское – о, будь ты проклята трижды! – и мое, поэтово – о, четырежды славься, благословенная! Маяковский работает в “Окнах РОСТа”, пишет агитки, рисует плакаты в поддержку молодой Советской республики, искренне веря в новые идеалы. Поэт считает, что творчество, создание стихов такой же тяжкий труд, как и работа у станка. В стихотворении “Поэт рабочий” Маяковский говорит о том, что

Я тоже фабрика. А если без труб, то, может, мне без труб труднее. Но труд поэтов – почтенный паче – людей живых ловить, а не рыб. Огромный труд – гореть над горном, железа шипящие класть в закал.

Так аллегорический Маяковский заявляет, что он тоже пролетарий, но – пролетарий духа. Труд мой любому труду родствен, – пишет он в “Разговоре с фининспектором о поэзии” – стихотворении, в котором и сам как бы излагает основные представления о себе, о своем творчестве и о роли поэзии. В стихотворении видно противопоставление обыденного факта – визита к налоговому инспектору, и внутреннего монолога лирического героя, речь которого становится все более жаркой и страстной, постепенно наполняется волнением; поэт рассуждает о “месте поэта в рабочем строю”, приравнивает свой труд к промышленному производству, говорит о потерях, о “тратах” на материал, объясняет понятие рифмы, которое перерастает в своеобразную метафору поэтического труда: – Поэзия вся! – езда в незнаемое..

Поэт пытается раскрыть тайну поэзии для самого себя и для других людей. В то же время читатель видит постоянные переходы от высокопоэтического, эмоционального языка к совершенно конкретному, деловому разговору. В стихотворении возникает своеобразный драматургический сюжет, в котором вполне представлена роль сценического партнера, хоть он и не говорит ни единого слова. Маяковский как бы подводит итог своему творчеству: А что, если я десяток пегасов загнал за последние

15 лет? А результат этого – “страшнейшая из амортизации – амортизация сердца и души…”. Маяковский приходит к выводу, что труд поэта не оплатишь деньгами – он оценивается другой мерой – жизнью поэта, которой он оплачивает высокое и нелегкое право на бессмертие: Поэт всегда должник вселенной… Слово поэта – ваше воскресение, ваше бессмертие, гражданин канцелярист.

Через столетья в бумажной раме возьми строку и время верни! Тема бессмертия поэта и поэзии звучит и в ранее написанном стихотворении “Юбилейное”, посвященном 125-й годовщине со дня рождения А. С. Пушкина. Маяковский признает вечность Пушкина; рассуждая о значении своей поэзии, он достаточно скромно заявляет, что После смерти нам стоять почти что рядом…

И после этого дает характеристику своим современникам, сожалея, что Чересчур страна моя поэтами нища! И, говоря о живости слога и поэзии Пушкина даже в современное ему, Маяковскому, время, он пишет:

Были б живы – стали бы по Лефу соредактор. Я бы и агитки вам доверить мог. Раз бы показал: – вот так-то, мол, и так-то… Вы б смогли – у вас хороший слог.

Однако наиболее важными в этом стихотворении являются последние строки, которые, по моему мнению, отражают истинное отношение Маяковского и к Пушкину, и к Поэту, и к Поэзии во всем его творчестве: Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь! Но наиболее ярким выражением отношения Маяковского к роли поэта и поэзии явилось вступление в поэму “Во весь голос” – одно из самых последних произведений поэта.

Вступление представляет собой обращение к потомкам, а также является своеобразным подведением итогов творчества поэта, его жизни, попыткой взглянуть на себя со стороны. В этой автохарактеристике есть вызов: Маяковский показывает, что задача поэта максимально, предельно “обрублена”: И мне агитпроп и мне бы строчить в зубах навяз, доходней оно романсы на вас – Ноя себя и прелестней. смирял, становясь на горло собственной песне.

Поэт говорит о том, что столь грубо изменила задачу литературы революция; но здесь поэзия – баба капризная, от которой Маяковский отделяет себя, отделяет от “лирических водоизлияний” молодых поэтов; он выступает в роли агитатора, горлана-главаря, утверждая свое достоинство в будущем и надеясь на понимание потомков. В стихотворении есть некоторая перекличка с “Памятниками” Пушкина и Державина: Мой стих дойдет через хребты веков и через головы Мой стих поэтов и правительств… трудом громаду лет прорвет и явится весомо, грубо, зримо… Маяковский как бы проводит “парад” своих стихов – они …стоят свинцово-тяжело, готовые и к смерти и к бессмертной славе.

Поэт не исключает и забвения (“умри, мой стих…”), но надеется, что потомки сами определят его место среди поэтов, для него же критерий истины – честность. В стихотворении звучит и мотив памятника: пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм. Для Маяковского судья в будущем – “планеты пролетарий”, и именно ему поэт отдает все свое наследие, “до самого последнего листка”. Поэт привлекает внимание читателя различными интонационно-синтаксическими средствами: в стихотворении есть и деловая речь, и страстная проповедь, и исповедь, и сниженная до просторечий (“кто их, к черту, разберет!”) полемика; тональность иногда меняется даже в одной строке. Заключение поэмы – это отражение пафоса времени и представлений поэта, пафос его личности.

Маяковский надеется на объективную оценку своих творений потомками с точки зрения нравственной и эстетической значимости. Б. Пастернак назвал “Вступление…” “предсмертным и бессмертным документом”. Он был прав; без этой заключительной поэмы Маяковский для нас, потомков, возможно, остался бы слишком простым, и возможно, что без нее мы не смогли бы разрешить многих загадок личности этого, без сомнения, великого поэта, а также его отношения к жизни и к поэзии.