Теодор Шторм новеллист второй половины XIX в

Для писателей-областников характерны изображение жизни отдельных регионов Германии, воспевание патриархального быта, неприятие жизни промышленных городов, пристальное внимание к душевному миру маленького человека, любование милыми сердцу мелочами. Адвокат по образованию, Шторм принимал участие в политической жизни и приветствовал революцию 1848 г. Но, как и многие немецкие интеллигенты, после поражения революции довольно скоро отошел от общественной жизни. Писатель становится выразителем идеи провинциальной обособленности, тихого уюта, семейного очага.

Созерцательность, идеализация патриархального прошлого, меланхолическая грусть – характерные черты творчества “областнических реалистов” – в полной мере присущи и Шторму. Шторм известен не только как прозаик, но и как одаренный поэт, широко использовавший в своих стихах традиции народной песенной поэзии. Сборник его лирики, вышедший в 1852 г., включал такие стихи, как “Элизабет”, “Песенка уличной арфистки”, “Соловей”, “Прошло время” и др., ставшие впоследствии народными песнями.

Иммензее новелла, в которой намечены основные темы многих произведений Шторма – детская привязанность, перешедшая в любовь, разлука, грусть о несостоявшемся счастье, тоска о настоящих человеческих чувствах.

Рейнгард и Елизавета растут вместе в маленьком городке. Рейнгард сочиняет стихи и волшебные сказки. Он уезжает учиться в университет, и Елизавета ждет его, но вскоре, уступая желаниям матери, выходит замуж за другого.

Ее муж – богатый владелец имения возле озера Иммензее.

Это человек, лишенный душевной чуткости и тонкости, и Елизавета с ним глубоко несчастна. Проходят годы, возвращается Рейнгард. Он и Елизавета по-прежнему любят друг друга, но в их судьбах уже ничего нельзя изменить.

Поль-кукольник новелла, в которой с особой отчетливостью звучит столь излюбленная Штормом тема чистоты постоянства и глубины чувства.

Почтенные ремесленники, живущие в труде и довольстве, человеческие”, они – презренные слабости, которые следует искоренять при каждом удобном случае. Карлик ценит, почти боготворит только силу и действие, власть, богатство и могущество. Он неприятно удивлен тем, что герцог – олицетворение обожаемых им силы и коварства – проводит долгие вечера с маэстро Бернардо (его прототипом в повести служит Леонардо да Винчи) в беседах о таких никчемных и пустых, по мнению Карлика, вещах, как любовь, строение мира, законы жизни и искусства. Карлик в буквальном и переносном смысле “заземлен” писателем: помимо малого роста, он наделен еще одним физическим недостатком – он не различает на ночном небе звезд. Создавая этот образ, Лагерквист пользуется приемом саморазоблачения героя.

Двор герцога, любовная интрига герцогини, война с соседним княжеством Монтанца, вероломное убийство послов во время переговоров о заключении “вечного мира” – все это передается в книге через восприятие Карлика в форме его дневника-хроники. Однако Карлик – не только регистратор событий, он также их участник. Его собственные потуги на “воинственные действия” и возникающая из пустоты души страсть к насилию вызывают у окружающих презрительную и брезгливую насмешку.

Но чаще всего и в главном Карлик – орудие невысказанной открыто воли герцога: тот порой не желает пачкать руки преступлением, предпочитая передоверить грязную работу другим. В конце повести по приказу герцога Карлика бросают в тюрьму, но и здесь он не теряет бодрости духа: “Насколько я знаю своего господина, он не сможет долго обходиться без своего карлика”.