Творчество Ф. И. Тютчева

p>Впросонках слышу я – и не могу Вообразить такое сочетанье, А слышу свист полозьев на снегу И ласточки весенней щебетанье. Новые приемы, новые образы – вот то, что ввел в поэзию Тютчев; то, что было совершенно нехарактерно для поэзии XIX века, но стало широко использоваться в XX веке. Тютчевские поэтические ассоциации поражают своим масштабом: Как океан объемлет шар земной, Земная жизнь кругом объята снами…

Небесный свод, горящий славой звездной, Таинственно глядит из глубины, – И мы плывем, пылающею бездной. Со всех сторон окружены. (“Как океан объемлет шар земной…”) Тютчев ощущает Бесконечность и Вечность как реальность, а не как абстрактные категории. Но вместе с тем он – продолжатель монументальной формы философской лирики Ломоносова и Державина: Открылась бездна, звезд полна, Звездам числа нет, бездне – дна.

(М. В. Ломоносов.) Река времен в своем стремленьи Уносит все дела людей, И топит в пропасти забвенья Дела, и царства, и царей. А если что и остается Чрез звуки лиры и трубы, То пропасти жерлом пожрется И общей не уйдет судьбы. (Г.

Р. Державин.) В поэзии XVIII века имеют корни ораторско-дидактического стиля Тютчева (“Цицерон”, “Silentium!”). Вместе с тем Тютчев преобразовал оду XVIII в., сократил ее до одной-двух, реже – трех-четырех строф, сохранив философскую проблематику, придав каждому слову вес и значительность. Одна метафора, одно сравнение занимают все стихотворение: Не остывшая от зною Ночь июльская блистала… И над тусклою землею Небо, полное грозою, Все в зарницах трепетало…

Словно тяжкие ресницы Подымались над землею, И сквозь беглые зарницы Чьи-то грозные зеницы Загоралися порою… Тютчев сливает в одно противоположные эпитеты, использует “обратное сравнение” – в противовес обычному, когда сравнивается то, что необходимо описать с более знакомым и привычным, Тютчев поступает наоборот, не расширяя описание, а углубляя его: Таинственно, как в первый день созданья… Сияет Белая Гора, Как откровенье неземное; Брала знакомые листы И чудно так на них глядела, Как души смотрят с высоты На ими брошенное тело… Еще одна отличительная черта стиля Тютчева – мифологизация образов. По выражению Л. Озерова: “ему часто нужен выход из быта в высший, горний мир.

Иногда он упоминается, но чаще подразумевается” Ты скажешь: ветреная Геба, Кормя Зевесова орла, Громокипящий кубок с неба Смеясь, на землю пролила. Композиция тютчевских стихотворений чаще всего она двучастна: одна часть посвящена образу, другая – его осмыслению, Порядок же их следования может быть любым. Такими же биполярными арами следуют образы, идеи, мировоззрения: Гармония – хаос, вера – безверие, небесное – земное, человек – природа, любовь – смерть, бытие – небытие – вот полюса поэтического мира Тютчева, которые следуют либо по отдельности, либо вместе, как в “Как ни гнетет рука судьбины…”, “Природа сфинкс…”, “День и ночь”, “О, как убийственно мы любим!..”. Пейзажную лирику Тютчева точнее будет назвать пейзажно-философской: жизнь и состояние человека соответствует состоянию природы Природа в лирике Тютчева рисуется через два варианта восприятия – хаотический и гармонический, каждый со своим языком.

О чем ты воешь, ветр ночной? О чем так сетуешь безумно?.. Понятным сердцу языком Твердишь о непонятной муке… (“О чем ты воешь, ветр ночной?..”) Не то, что мните вы, природа: Не слепок, не бездушный лик – В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык… (“Не то, что мните вы, природа…”) Разумное начало человека и разум природы могут находить общий язык: Так связан, съединен от века Союзом кровного родства Разумный гений человека С творящей силой естества…

Родство это выражается именно в наличии общего языка, в возможности общения и понимания, я трагедия человека в непонимании ее: Скажи заветное он слово – И миром новым естество Всегда откликнуться готово На голос родственный его. Наиболее ярко “двойное бытие” расколотой человеческой души выражено в любовной лирике Тютчева. В 1850 г. 47-летний Тютчев познакомился с двадцатичетырехлетней Еленой Александровной Денисьевой, подругой своих дочерей. Четырнадцать лет, до самой смерти Денисьевой, длился их союз, родилось трое детей.

Тютчев оставил в стихах исповедь о своей любви. “Такого глубокого женского образа, наделенного индивидуальными психологическими чертами, никто до Тютчева в лирике не создал, – говорит Лев Озеров. – По характеру своему этот образ перекликается с Настасьей Филипповной из “Идиота” Достоевского и Анной Карениной у Толстого”. В течение четырнадцати лет Тютчев вел двойную жизнь. Любя Денисьеву, он не мог расстаться с семьей. В 1851 г. ( с Денисьевой он уже был знаком) Тютчев пишет жене Элеоноре Федоровне: “Нет в мире существа умнее тебя.

Мне не с кем больше поговорить… Мне, говорящему со всеми”. И в другом письме: “…хотя ты и любишь меня в четыре раза меньше, чем прежде, ты все же любишь меня в десять раз больше, чем я того стою”. Через два года после смерти мужа Элеонора Федоровна случайно нашла в своем альбоме листок с подписью по-французски: “Для вас (чтобы разобрать наедине)”. Далее шли стихи, написанные в том же 1851 г.: Не знаю я, коснется ль благодать Моей души болезненно-греховной, Удастся ль ей воспрянуть и восстать, Пройдет ли обморок духовный?

Но если бы душа могла Здесь, на земле, найти успокоенье, Мне благодатью ты б была – Ты, ты, мое земное провиденье!..