В центрифугах новаций

Свершилось! Стандарт по литературе, вокруг которого в течение десяти лет работы над ним сломано столько копий, сменилось столько рабочих коллективов, опубликован. Опубликован без теоретической базы (концепции школьного образования), без экспериментальной проверки. Опубликован не потому, что стал лучше предшествующих вариантов, наоборот, в сравнении с ними он многое проигрывает.

Опубликован, скорее всего, потому, что “начальству” пришло время отчитаться за содеянное и за истраченные деньги.

О юридических фантасмагориях, связанных с утверждением стандартов, подробно писала газета “Первое сентября” (2004. № 19. 16 марта. С. 1).

Ядро стандарта – обязательный минимум образовательных программ. В преамбуле к нему сказано, что перечень произведений, рекомендуемых для изучения, “допускает расширение списка писательских имен и произведений в авторских программах, что содействует реализации принципа вариативности в изучении литературы”.

Не верьте этому тезису. Перед нами не минимум, а максимум того, что должны изучать школьники в минимально отведенное для этого время. “Расширение списка” невозможно при железной сетке часов, рекомендуемой учебным планом. Перед нами документ, по сути санкционирующий возврат к единой общероссийской программе прошлого и – будем откровенны – ликвидирующий литературу как учебный предмет со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Напомним слова М. Горького: “Наша литература – наша гордость, лучшее, что создано нами как нацией. В ней – вся наша философия, в ней запечатлены великие порывы духа; в этом дивном, сказочно быстро построенном храме по сей день ярко горят умы великой красы и силы, сердца святой чистоты – умы и сердца истинных художников”.

Вход в этот храм для тысяч и тысяч школьников теперь благодаря стараниям “реформаторов” заказан. Судите сами.

Отвадить школьников от чтения, от перечитывания, от сопутствующих бесед, размышлений, споров, от всего того, что на привычном учительском языке называется изучением литературы, можно двумя путями: первый – предложить учащимся примитивный, облегченный, “разреженный” курс словесности; второй – перегрузить курс так, что никакого времени не хватит на чтение, восприятие, осмысление прочитанного и останется только возможность получать кое-какую информацию от учителя, может быть, из учебника, а скорее всего, из многочисленных дайджестов и переложений, которыми перенасыщен книжный рынок. Составители стандартов пошли по второму пути, добиваясь, если так можно сказать, эффекта Демьяновой ухи. Там, где художественное произведение не проходит через “душу живу” читателя, не затрагивает глубинных струн его сердца, литература перестает быть литературой – она становится холодным источником информации.

Перегрузка, утверждаемая стандартом, прежде всего носит количественный характер. Вместо трех-четырех часов на литературу в средних классах, как это было до последнего времени, “реформаторы” отводят на предмет по два часа в каждом классе, при этом не сокращая, а увеличивая количество изучаемых произведений. В 9-11-х классах “обычной”, массовой школы и в профильных негуманитарных классах предлагается по три урока в неделю. Что может получиться на практике, станет ясно из следующего примера.

Сравним нагрузку учащихся нынешнего “порубежного”, “предпрофильного” девятого класса, предусмотренную стандартом, с нагрузкой восьмиклассников 1960-1970-х годов (бывший восьмой класс стал теперь девятым, а в погоне за новациями “реформаторы” пытаются восстановить в этом классе все, что было 30-40 лет назад).

Вот единая программа 8-го класса одного из 60-х годов XX века, ну, скажем, 1968-го. Рекомендуются к изучению “Слово о полку Игореве”, поэзия XVIII века (Ломоносов, Державин), Сочинения Фонвизина, Радищева, стихи Жуковского, Рылеева, комедия Грибоедова, девять стихотворений и ” Евгений Онегин” Пушкина, семь стихотворений и ” Герой нашего времени” Лермонтова, “Мертвые души” Гоголя, обзор комедии Мольера и поэзии Байрона, 2-3 урока о творчестве Герцена (последняя тема была позднее снята). Итого – 105 часов.

Если из произведений, намечаемых принятым теперь обязательным минимумом, выбрать те, которые не могут быть изучены ранее 9-го класса, то получится, что в программу этого класса войдет все, что изучалось в 1968 году (за исключением разве тем, связанных с творчеством Рылеева – 1 час, Белинского – 2-3 часа, Герцена – 2-3 часа). Но зато добавятся произведения Катулла, Горация, Данте, “Гамлет” Шекспира, “Фауст” Гете, по одному стихотворению Пушкина и Лермонтова, ” Пиковая Дама” Пушкина, стихи Баратынского или другого поэта пушкинской поры, стихи Фета, Некрасова, Ахматовой, Блока, Есенина, рассказы Чехова, Шолохова, Солженицына, одно из произведений писателя народов России. Итого те же официальные 105 часов при потребности в 150.

Учителя всегда были недовольны нехваткой часов на изучение литературы, даже в те почти легендарные, “досюльные” времена, когда в 8-м (ныне 9-м) классе они имели 5-6 уроков в неделю. Что же они скажут теперь – и не без оснований!

Правда, составители стандарта попытались найти выход из безвыходного положения: названия части произведений они печатают курсивом, что означает, как они изящно выражаются, “материал, который подлежит изучению, но не включается в требования к уровню подготовки учеников”. “Материал”, который “включается в требования”, отнесем к языковой компетентности авторов. Переведем на русский язык: речь идет о том, что ряд произведений нужно изучать, а знать не обязательно, ибо контроля за их изучением не будет. Неясно, как можно изучать и не знать.

Что же это за изучение такое? Подобный подход нарушает все базовые требования методики. А главное, “материал”, хотя и не включается в “требования”, все же для изучения (подчеркиваю: для изучения) требует времени.

А его-то и нет.

Есть еще, может быть, более страшная перегрузка, создаваемая отсутствием ориентации на возрастные особенности учащихся. Составители словно зачарованы нумерацией школьных классов: 7-й, 8-й, 9-й… забывая, что в 7-м сидят ребята тринадцати, в 8-м – четырнадцати, в 9-м – пятнадцати лет. Если в первый класс разрешено принимать шестилеток, значит, со временем в средние и старшие классы придут ребята еще более раннего возраста.

И то, что прежде было доступно, например, пятнадцатилетнему, с трудом осваивается или вовсе не осваивается четырнадцатилетним. В отроческие и юношеские лета каждый год нравственного взросления равен целой эпохе. Можно заучивать конфликт “Фауста” или “черты характера” Гамлета, но проникнуть в глубины мысли Гете и Шекспира способен человек, достигший определенного уровня интеллектуального и эмоционального развития. Напомним, что “Божественная комедия” ранее в школе не изучалась и рекомендации к ее включению в программы не основаны на экспериментальных данных. “Гамлет” и “Фауст” входили в программы 9-го (ныне 10-го) классов, а еще раньше – в курс 10-го (ныне 11-го) класса, а вовсе не 8-го.

О том, как игнорируются возрастные особенности учащихся, можно судить хотя бы по такому факту: в основной (девятилетней) школе изучаются “Герой нашего времени” Лермонтова, “Мертвые души” и “Шинель” Гоголя, а в старшей школе – несравненно более легкие стихотворения Лермонтова и одна из повестей Гоголя (“Нос”? “Невский проспект”?).

О том, как распределять произведения по классам, должна дать представление “Примерная программа”, разрабатываемая Министерством образования. Может быть, ее составители в целях разгрузки старших классов перенесут в средние некоторые произведения, например, “Пиковую Даму”, или заставят семи – или восьмиклассников рассуждать о литературных направлениях – классицизме, сентиментализме, романтизме, реализме. Будем верить, что этого не произойдет, иначе составители стандарта распишутся в полном незнании школы и психологии учеников.

Предвижу: кое-кто из читателей этой статьи не удержится от демагогических восклицаний: “Так вы за то, чтобы ребята, заканчивающие школу, не знали ни Катулла, ни Данте, ни других сложных произведений русской и зарубежной литературы? Вы за то, чтобы снизить планку литературного образования, и так не очень высокую?!” Уважаемые читатели, мне так же, как и вам, дорого наше будущее, во многом связанное с литературным образованием молодежи. Я так же, как и вы, за то, чтобы выпускники нашей школы знали как можно больше, в частности и в особенности по литературе.

Но и за то, чтобы в своей деятельности мы учитывали реальные условия обучения, памятуя, что крайности сходятся и что перегрузка учащихся ведет к тем же последствиям, что их полная “разгрузка”.