В гостях у пермяков

“”Пермь – это часть суши, окруженная со всех сторон непроходимыми медведями” – из школьного Сочинения. Есть город такой – то ли в Сибири, то ли на Урале. Его иногда путают с Пензой.

Поговаривают, что раньше Пермь называлась Вяткой. Достоевский придумал город с глухим именем Чермь, может быть, слепил из двух слов – Пермь и Чердынь… Точно никто не знает, где же она находится, эта Пермь, Перемаа, Перемь… Город на Каме, где – не знаем сами…”

Так начинает Семен Ваксман свою книгу “Путеводитель по Юрятину”, которую мне вручили чуть ли не в аэропорту.

Попадая в Пермь, ты сразу же оказываешься в пространстве литературном: силуэт Юрятина – романного, “живаговского” двойника Перми – проступает сквозь очертания реального города. Здесь, “на пороге как бы двойного бытия”, бредят Пастернаком, сохраняют особую атмосферу дома Дягилева, тоскуют вместе с чеховскими тремя сестрами, которые, оказывается, тоже жили в Перми. И, конечно же, здесь читают книги и учат их читать…

Поездки в разные города России и встречи с учителями литературы стали для меня почти традиционными. И все-таки каждый город готовит неожиданные и по-своему запоминающиеся сюжеты, дарит интересные знакомства.

Одно из них состоялось у меня в школе № 100, где преподает литературу Елена Эмильевна Киркина. Я знал ее по статьям, как автора нашей газеты, теперь же побывал на уроке Елены Эмильевны – уроке, что называется, обыкновенном, рабочем, непарадном, но стоящем многих вымученных конкурсных уроков на всякие престижные звания. Абсолютная свобода, отсутствие пресловутой бумажки в руках, спокойное общение, умение слушать ученика, живо реагировать на его слова, задавать простые и умные вопросы – все это встречается в школе, увы, не так уж часто.

Традиционная тема – последуэльные события в “Онегине” – повернулась на уроке как-то так свежо, что я, каждый год преподающий в 9-м классе тот же самый материал, не переставая записывал, записывал, записывал…

“Татьяна, соглашаясь ехать в Москву, “переходит из бытия в быт” (сказано детьми)”; “Онегин над телом Ленского – точка кризиса. С героем должно произойти что-то важное – мы это чувствуем. Стала ли гибель Ленского кризисом для Ольги? Вообще, в кого “попадает” этот выстрел Онегина?

О Ленском “два сердца, может быть, грустят” – можно ли сказать, что выстрел “попал” и в Татьяну, и в самого Онегина? Почему же не в Ольгу?” И тут же – неожиданная параллель с фильмом “Остров”, где выстрел героя тоже становится точкой кризиса и переоценки всей жизни… А через несколько минут другая параллель: Татьяна входит в Дом Онегина так же, как входила в дом богатырей царевна в “Сказке о мертвой царевне” (проверьте сами – очень любопытная перекличка)…

И все это просто, незаметно, с текстом в руках, со связными и глубокими ответами детей – и, кажется, без оглядки на время, на необходимость гнать программу. Удивительное, редкое ощущение.

“Елена Эмильевна? – скажет мне на следующий день завуч одной из лучших гимназий города. – Я училась у нее. Могу сказать, что именно она нас сделала. Она как-то умеет приподнимать человека, чтобы он становился лучше…”

Школа № 100 , где работает Елена Эмильевна, давно является центром притяжения для многих пермских филологов (кстати, именно так – а не словесниками – именуют себя здесь учителя литературы – черта в высшей степени примечательная).

Раньше она называлась “опорной школой”, теперь – Центром инновационного опыта. Несколько раз в году для учителей проводятся семинары, на которые приглашаются ученые и преподаватели из педуниверситета, даются открытые уроки, устраиваются консультации. Традиционной стала и конференция детских исследовательских работ, на которую съезжается несколько десятков школьников из всего Пермского края.

Школы, подобные сотой, важны для Перми, где некоторое время назад были упразднены районные методобъединения и многие учителя как бы “потерялись” без консультационного сопровождения.

В Перми в принципе можно повышать свою квалификацию не в одном учреждении-монополисте, а в целом ряде мест, среди которых и добившиеся специального статуса школы, и ИПКРО, и педуниверситет. На курсах ИПКРО, которые ведет Валентина Ильинична Шенкман (она тоже наш давний автор, и именно по ее приглашению я и приехал в Пермь), я проводил двухдневный семинар для учителей литературы, в котором приняло участие более пятидесяти человек. На семинаре состоялся живой и интересный обмен мнениями и по поводу профессиональной педагогической прессы, и о собственно методике преподавания литературы. Учителя Перми запомнились мне своей доброжелательностью, открытостью и увлеченностью.

Им присущи особый азарт и готовность экспериментировать, которыми они заряжают и окружающих.

Меня тоже втянули в “историю”: предложили мне дать открытый урок для участников семинара в незнакомом классе. Эксперимент состоялся в 7-м классе Гимназии № 11 имени С. П. Дягилева, которая находится в самом центре Перми. Я не люблю открытых уроков именно из-за их искусственных условий, однако в этот раз они совсем не чувствовались. Может быть, потому, что все участники были нацелены на совместную профессиональную работу – и делали ее с удовольствием.

А может быть, потому, что текст для анализа на уроке был выбран интересный, “цепляющий” – стихотворение “Движение” Николая Заболоцкого, странное, абсурдное, требующее расшифровки. В нее с увлечением включились и взрослые, и Дети – и, конечно же, урока не хватило. На официальном конкурсе я, естественно, немедленно был бы за это “оштрафован”, но в том-то и состоит прелесть нашего учительского общения, что мы не ловим друг друга, не стараемся “уесть”, как проверяющие, а совместно ищем пути работы с детьми – и со Словом.

Вот почему я вспоминаю с благодарностью всех участников этого урока.

Гимназия, в которой проходил урок, заслуживает особого разговора. Она была открыта еще в XIX веке и располагается в доме, принадлежавшем когда-то семье Дягилевых. Здесь прошли детские годы знаменитого русского импресарио, организатора “Русских сезонов”, колоритнейшего представителя Серебряного века Сергея Павловича Дягилева.

Когда-то дом Дягилевых был культурной столицей Перми, сейчас в гимназии продолжают эту традицию.

Здесь под руководством директора Раисы Дмитриевны Зобачевой Двадцать лет назад был создан музей Дягилева (кстати, единственный в мире), который – и это принципиально – не отделен от школы, в котором кипит школьная жизнь, проводятся уроки и вечера. А заодно здесь же проходят мероприятия и городского масштаба – концерты, музыкальные четверги (как при Дягилевых), выставки. Все это – опять же принципиально – бесплатно. “Мы стремимся поддерживать в гимназии домашнюю атмосферу, – рассказывает заместитель директора Анна Анатольевна Наймушина. – Ребенок, приходя в школу, должен попадать в доброе пространство”. Это пространство формируется “содружеством людей и вещей”: здесь замечательные учителя – здесь неподражаемые интерьеры.

Множество картин и барельефов на стенах (значительная часть из них связана с балетом – основной сферой интересов Дягилева), скульптуры, музыкальные инструменты (старинный рояль стоит прямо в рекреации), огромные, позапрошловековые зеркала… В одной из комнат музея – обеденный стол с сервизом на множество персон, в другой – старинные кресла. Все это не заперто на ключ, не покрыто музейной пылью, а живет вместе с нынешними обитателями дома – школьниками XXI века.

Школа живой традиции. “Эта традиция – выше нас, мы входим в этот дом и должны ее чтить и продолжать”, – говорят учителя. Слова простые и честные. Может быть, поэтому они и воплощаются в дела. Честность и простота в подходе к делу – фирменный пермский рецепт. “Небо услышит, земля поддержит”, – любят повторять в гимназии фразу Раисы Дмитриевны, бессменной, многолетней хранительницы школьного очага.

Так уж устроено в этом городе на Каме пространство, что действительно и слышит, и помогает…

И еще одна крылатая фраза директора гимназии вспоминается мне, когда я думаю о Перми: “Хорошее дело надо делать вместе с друзьями”. Лучше и не скажешь.