Владимир Маяковский. ЛЮБЛЮ. Краткое изложение текста
Обыкновенно так
Любовь любому рожденному дадена,- но между служб, доходов и прочего со дня на день очерствевает сердечная почва. На сердце тело надето, на тело – рубаха. Но и этого мало! Один – идиот!- манжеты наделал и груди стал заливать крахмалом. Под старость спохватятся.
Женщина мажется. Мужчина по Мюллеру мельницей машется. Но поздно.
Морщинами множится кожица. Любовь поцветет, поцветет – и скукожится.
Мальчишкой
Я в меру любовью был одаренный. Но с детства людье трудами муштровано. А я – убег на берег Риона и шлялся, ни черта не делая ровно. Сердилась мама: “Мальчишка паршивый!” Грозился папаша поясом выстегать.
А я, разживясь трехрублевкой фальшивой, играл с солдатьем под забором в “три листика”. Без груза рубах, без башмачного груза жарился в кутаисском зное. Вворачивал солнцу то спину, то пузо – пока под ложечкой не заноет.
Дивилось солнце: “Чуть виден весь-то! А тоже – с сердечком. Старается малым! Откуда в этом в аршине место – и мне, и реке, и стоверстым скалам?!”
Юношей
Юношеству занятий масса. Грамматикам учим дурней и дур мы. Меня ж из 5-го вышибли класса. Пошли швырять в московские тюрьмы.
В вашем квартирном маленьком мирике для спален растут кучерявые лирики. Что выищешь в этих болоночьих лириках?! Меня вот любить учили в Бутырках. Что мне тоска о Булонском лесе?!
Что мне вздох от видов на море?! Я вот в “Бюро похоронных процессий” влюбился в глазок 103 камеры. Глядят ежедневное солнце, зазнаются. “Чего, мол, стоют лученышки эти?”
А я за стенного за желтого зайца отдал тогда бы – все на свете.
Мой университет
Французский знаете. Делите. Множите. Склоняете чудно. Ну и склоняйте!
Скажите – а с домом спеться можете? Язык трамвайский вы понимаете? Птенец человечий чуть только вывелся – за книжки рукой, за тетрадные дести. А я обучался азбуке с вывесок, листая страницы железа и жести. Землю возьмут, обкорнав, ободрав ее,- учат.
И вся она – с крохотный глобус. А я боками учил географию,- недаром же наземь ночевкой хлопаюсь! Мутят Иловайских больные вопросы: – Была ль рыжа борода Барбароссы?- Пускай! Не копаюсь в пропыленном вздоре я – любая в Москве мне известна история!
Берут Добролюбова (чтоб зло ненавидеть),- фамилья ж против, скулит родовая. Я жирных с детства привык ненавидеть, всегда себя за обед продавая. Научатся, сядут – чтоб нравиться даме, мыслишки звякают лбенками медненькими. А я говорил с одними домами. Одни водокачки мне собеседниками.
Окном слуховым внимательно слушая, ловили крыши – что брошу в уши я. А после о ночи и друг о друге трещали, язык ворочая – флюгер.
Взрослое
У взрослых дела. В рублях карманы. Любить? Пожалуйста!
Рубликов за сто. А я, бездомный, ручища в рваный в карман засунул и шлялся, глазастый. Ночь. Надеваете лучшее платье.
Душой отдыхаете на женах, на вдовах. Меня Москва душила в объятьях кольцом своих бесконечных Садовых.
В сердца, в часишки любовницы тикают. В восторге партнеры любовного ложа. Столиц сердцебиение дикое ловил я, Страстною площадью лежа.
Враспашку – сердце почти что снаружи – себя открываю и солнцу и луже. Входите страстями! Любовями влазьте! Отныне я сердцем править не властен.
У прочих знаю сердца Дом я. Оно в груди – любому известно! На мне ж с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце – гудит повсеместно. О, сколько их, одних только весен, за 20 лет в распаленного ввалено! Их груз нерастраченный – просто несносен.
Несносен не так, для стиха, а буквально.
Что вышло
Больше чем можно, больше чем надо – будто поэтовым бредом во сне навис – комок сердечный разросся громадой: громада любовь, громада ненависть. Под ношей ноги шагали шатко – ты знаешь, я же ладно слажен,- и все же тащусь сердечным придатком, плеч подгибая косую сажень. Взбухаю стихов молоком – и не вылиться – некуда, кажется – полнится заново.
Я вытомлен лирикой – мира кормилица, гипербола праобраза Мопассанова.
Зову
Поднял силачом, понес акробатом. Как избирателей сзывают на митинг, как села в пожар созывают набатом – я звал: “А вот оно! Вот! Возьмите!”
Когда такая махина ахала – не глядя, пылью, грязью, сугробом,- дамье от меня ракетой шарахалось: “Нам чтобы поменьше, нам вроде танго бы…” Нести не могу – и несу мою ношу. Хочу ее бросить – и знаю, не брошу!
Распора не сдержат ребровы дуги. Грудная клетка трещала с натуги.
Ты
Пришла – деловито, за рыком, за ростом, взглянув, разглядела просто мальчика. Взяла, отобрала сердце и просто пошла играть – как девочка мячиком. И каждая – чудо будто видится – где дама вкопалась, а где девица.
“Такого любить? Да этакий ринется! Должно, укротительница. Должно, из зверинца!” А я ликую.
Нет его – ига! От радости себя не помня, скакал, индейцем свадебным прыгал, так было весело, было легко мне.
Невозможно
Один не смогу – не снесу рояля (тем более – несгораемый шкаф). А если не шкаф, не рояль, то я ли сердце снес бы, обратно взяв. Банкиры знают: “Богаты без края мы. Карманов не хватит – кладем в несгораемый”. Любовь в тебя – богатством в железо – запрятал, хожу и радуюсь Крезом.
И разве, если захочется очень, улыбку возьму, пол-улыбки и мельче, с другими кутя, протрачу в полночи рублей пятнадцать лирической мелочи.
Так и со мной
Флоты – и то стекаются в гавани. Поезд – и то к вокзалу гонит. Ну а меня к тебе и подавней – я же люблю!- тянет и клонит. Скупой спускается пушкинский рыцарь подвалом своим любоваться и рыться.
Так я к тебе возвращаюсь, любимая. Мое это сердце, любуюсь моим я. Домой возвращаетесь радостно. Грязь вы с себя соскребаете, бреясь и моясь.
Так я к тебе возвращаюсь,- разве, к тебе идя, не иду домой я?! Земных принимает земное лоно. К конечной мы возвращаемся цели.
Так я к тебе тянусь неуклонно, еле расстались, развиделись еле.
Вывод
Не смоют любовь ни ссоры, ни версты. Продумана, выверена, проверена. Подъемля торжественно стих строкоперстый, клянусь – люблю неизменно и верно!
‹ Владимир Маяковский. ГЕЙНЕОБРАЗНОЕ Вверх Владимир Маяковский. ЛЮБОВЬ ›
(1 votes, average: 5.00 out of 5)Твір на тему: Владимир Маяковский. ЛЮБЛЮ. Краткое изложение текста
Владимир Маяковский. ЛЮБЛЮ. Краткое изложение текста