Выявлять результаты!

Поначалу я было опасался, что многое в этих заметках прозвучит трюизмом, а их автор уподобится вечному студенту – вещающему, заглядывая в свои пожелтевшие конспекты. Но затем решил наплевать на внешности и, принеся искренние извинения моим умным, знающим коллегам за повторение азбучных истин, высказаться еще раз по той проблеме, которая была, есть и подготовлена остаться болевой точкой школьного литературного образования.

Кажется, всем нам хорошо известны его цели. Они постоянно обозначаются в неуклонно обновляющихся нормативных документах, и мы их помним попросту наизусть. Как говорится: Разбуди ночью…

Вот и в нынешней “Пояснительной записке” к “Примерной программе основного общего образования по литературе для образовательных учреждений с русским языком обучения” среди целей этого самого образования обозначено ” Освоение текстов художественных произведений в единстве формы и содержания, основных историко-литературных сведений и теоретико-литературных понятий”. (Здесь и далее слова полужирным шрифтом в цитатах отмечены мною).

Об этом и поговорим. Но согласно с темой номера, обращенной к проблемам современного выпускного экзамена по литературе, сосредоточимся на резюмирующих трудах. Посмотрим, что хотят проверить экзаменующие: то есть чему, по их мнению, за школьные годы чудесные ученики должны научиться по предмету “литература”.

Сергей Волков подробно и по достоинству уже представил пособие Е. А. Самойловой “ЕГЭ-2007. Литература. Тренировочные задания” . А я обращусь к другой книжке Е. А. Самойловой – “Литература. ЕГЭ: методическое пособие для подготовки”.

М.: Экзамен, 2007 (Серия “ЕГЭ. Контрольные измерительные материалы”).

Основания для выбора понятны: пособие “рекомендовано ИСМО Российской Академии Образования для подготовки выпускников всех типов образовательных учреждений РФ к сдаче экзаменов в форме ЕГЭ”, а в аннотации сказано: “Методическое пособие предназначено для учителя и включает все, что может понадобиться учителюпредметнику для подготовки школьников к ЕГЭ”.

Однако здесь не потребуем все. Начнем со скромного и доброжелательного просмотра книжки – знаете, как это делают не отходя от прилавка, с тем, чтобы оценить качество покупаемого издания. Листаем.

Но сразу появляются вопросы к вопросам.

1. В творчестве каких русских писателей, по мнению создательницы пособия, во второй четверти XVIII века возник классицизм, кто “традиционно относит” к нему творчество Ломоносова и Державина и почему с этой “традицией” надо считаться сегодня?

2. Как это понять: “Светлана” Жуковского, согласно ответу теста, является “оригинальным произведением поэта, а Не авторизованным переводом с немецкого” ? Это при том, что известно: “Светлана”, как и “Людмила”, восходит к балладе Бюргера “Ленора”.

Здесь же. Согласно логике автора, “авторизованными переводами” следует считать баллады “Кубок”, “Перчатка” и “Лесной царь”. При том, что “авторизованный перевод” – это перевод, просмотренный и если не отредактированный, то одобренный автором. Но баллады “Кубок” и “Перчатка” переведены Жуковским через много лет после смерти Шиллера, да и Бюргер ничего у Жуковского не авторизовал. (Факт редактирования рукою Гете русского перевода “Лесного царя”, по сути, обозначенный в пособии, следует объявить мировой историколитературной сенсацией.)

3. Почему в вопросе 6 говорится о ” Гибели Печорина”, если он, “возвращаясь из Персии, Умер ” , и утверждается, что узнать об этом можно из главы “Максим Максимыч”, тогда как в ней Григорий Александрыч живехонек?

4. Почему для ответа на вопрос 6 достаточно назвать персонаж, произнесший фразу (“ставшую афоризмом”): “Вся Россия – наш сад”, и не предполагается учесть то, что изрекший ее Петя Трофимов – банальный демагог?

5. А это сакраментальное, помянутое нами в предыдущем номере : “Как вы понимаете Слова Ф. М. Достоевского: “Все мы вышли из “Шинели” Гоголя”?” ! Верно, вновь придется вернуться к истории с мифогенной фразой…

Остановим выписку примеров. В конце концов, даже не ошибки, превратные толкования, неточности и опечатки (они тоже есть) вызывают у нас меланхолические настроения, а то, что при знакомстве с соответствующей литературой и породившими ее документами нарастает ощущение тяжелой профанации нашей любимой литературы, изящной словесности на ниве выпускного экзамена.

Перевести эти ощущения из эмоциональной сферы в аналитическую удается при знакомстве с разделом “Работа с основными теоретико-литературными понятиями” из того же пособия – согласимся, ключевым для постижения азов науки о литературе.

Всем хорошо известно своеобразие этих самых понятий. Они не имеют строгости математических или химических терминов. Но при этом и у них есть свое реальное содержание.

Например, Сюжет. В книжке он определяется как “последовательность событий в произведении” . Допустим. Но уже на с. 64 в заметке “Завязка” читаем нечто невообразимое: “Завязка – событие, определяющее начало действия в литературном произведении.

Иногда завязка прямо совпадает с началом романа или повести. Иногда завязка может быть смещена или перенесена в конец произведения (например, в поэме “Мертвые души” о решении Чичикова скупать души мы узнаем почти в конце первого тома)”.

Что из этого можно понять?

Только то, что в буйных головах создателей таких пособий жизнь и поэзия – одно. Они легко смешивают повествование как таковое и реальность, о которой рассказывается в произведении. Да, разумеется, Чичиков как литературное подобие человека вначале решил скупать мертвые души, а потом отправился на поиски сделок. Это завязка в этапе его биографии.

Но в своей поэме Гоголь делает завязкой именно прибытие Чичикова в город NN в расчете на выгодное развитие своего дела, а развязкой становится его бегство из этого города. Впрочем, поскольку Гоголь писал свое сочинение, не заглядывая в пособия по литературе, к завязке развивающегося действия можно отнести и визит к Коробочке, которая становится его Пружиной: ведь если бы она не отправилась в город NN узнать, “почем ходят мертвые души и уж не промахнулась ли она”, продав их Чичикову, пьяная болтовня Ноздрева на балу скоро была бы позабыта…

Возникновение этой путаницы неизбежно уже потому, что, сказав о сюжете, автор книги позабыла: с сюжетом неразрывно связана фабула. И если в ее определении сюжет – последовательность событий в произведении, то фабула – условно-реальная последовательность событий, как они протекали бы в жизни. Сюжет в данном соотношении выступает как способ изложения фабулы.

Разумеется, условность в наименовании здесь есть. Часть литературоведов и писателей в разное время называла то, что Е. А. Самойлова обозначила как сюжет, – фабулой, и наоборот. Но самое важное в ином: не жестко прикрепить термины к определениям, а Установить соотношение между этими определениями, что в пособии не делается.

И в целом раздел пособия, о котором идет речь, поражает начетнической жесткостью одних формулировок и размытостью – других.

Так, предельно невнятно определяется другое фундаментальное понятие литературоведения – Композиция, хотя, между прочим, после появления работы Б. А. Успенского “Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционной формы” (1970) здесь можно было бы многое прояснить и для школьников, и для нас самих. С другой стороны, пресловутые Литературные направления Представлены так, будто это политические партии с жесткой дисциплиной. В результате в классицизм затиснуты Ломоносов и Крыловбаснописец, а сложнейшие художественные процессы, проходившие в пору Серебряного века, сведены к сосуществованию Представителей символизма, акмеизма и футуризма под общей шапкой Модернизма.

Впрочем, при чтении заметки “Модернизм” хочется выломиться за рамки рубрики “Трибуна”…

Но это надо бы сделать в принципе, ибо в “Трибуне” мы обсуждаем существо проблем, а при критике пособия Е. А. Самойловой словно предполагается возможность его усовершенствования, нового издания, “переработанного и исправленного”. Это не выйдет, ибо причина не в неуклюжих толкованиях основ литературы, а в изначальной ущербности такой “методики” проверки знаний. Впрочем, знаний ли?

Вот еще один вопрос из пособия, напоследок: “Кто из героев комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума” первым сочиняет и распускает слух о сумасшествии Чацкого?” . Ответ из пособия: Софья.

Но достаточно внимательно прочитать бессмертную комедию, чтобы понять: такой вопрос нельзя задавать в принципе. Хотя бы потому, что эмоциональная оценка Софьи (“Он не в своем уме” – дейст. III, явл.

14) посвоему основательна и человечески естественна: а как еще назвать молодого человека, который приехал в Дом к вроде бы желанной невесте и начал ссориться со всеми подряд?!

Начитавшись тестов, решусь предложить коллегам соавторски поупражняться в этом очаровательном учебнометодическом жанре.

Вопрос. Зачем проводится школьный выпускной экзамен по литературе?

Варианты ответов.

2), 3), 4) – здесь каждый словесник соблаговолит обозначить свое понимание содержания и смысла испытания, подводящего итоги школьного образования по литературе.

Готово? А теперь 1) – правильный ответ, выписываю из “Введения” к пособию Е. А. Самойловой:

“Выпускной школьный экзамен выявляет результаты обучения, развития, воспитания школьников с целью их итоговой аттестации по литературе за курс средней школы”.

Не удержишься, чтобы не добавить: а “все прочее – литература”!

Есть в этом “Введении” еще про то, что ЕГЭ включает в себя и “вступительный экзамен”, дифференцирующий выпускников “с целью отбора для поступления в вузы и ссузы”, но это отдельная тема. Во всяком случае, понятно, почему при таком содержании ЕГЭ по литературе не только школы, но и филологические факультеты выступают против него единым фронтом.

И самое последнее. Неистовый радетель восстановления всех прав буквы “е” в русской письменной речи, я было обрадовался, заметив оную на страницах данного пособия. Оказалось, радость была преждевременной.

При постраничном изучении текста выяснилось, что буква “е” в этом нормативном издании расставлена столь же бессистемно, сколь даны в нем фрагменты сведений по литературоведению.