Хандра
Хандра как литературоведческий термин?! А почему бы и нет! Разве мало мы встретим в русской литературе случаев осмысления хандры, причем самого разного осмысления!
Вначале 1839 года Афанасий Фет, студент первого курса словесного отделения Московского университета, по желанию отца переселился из пансиона М. П. Погодина в Дом на Малой Полянке – к своему приятелю, тоже студенту, Аполлону Григорьеву. Дом этот, внешне тихий и опрятный, а внутренне пропитанный “закоренелым догматизмом”, и семья Григорьевых, состоящая, кроме восторженного Аполлона, из отца, добродушного, малообразованного чиновника, и истеричной матери (бывшей крепостной), стали для поэта “истинной колыбелью его умственного творчества”. В течение шести лет поэт жил бок о бок с Аполлоном, “на соседних антресолях”, в мезонине этого старого московского дома.
Неслучайно, что этому дому и его обитателям он посвятил немало страниц своих воспоминаний.
Подчас молодых приятелей несколько утомлял, угнетал и смущал дух старомосковского консерватизма, витавший над их обиталищем. Некоторым спасением от неизбежной тоски и печали становились стихи, к которым оба были неравнодушны.
“Бывали случаи, – вспоминает Фет, – когда мое вдохновение воплощало переживаемую нами сообща тоскливую пустоту жизни.
Сидя за одним столом в течение долгих зимних вечеров, мы научились понимать друг друга на полуслове, причем отрывочные слова, лишенные всякого значения для постороннего, приносили нам с собою целую картину и связанное с ними знакомое ощущение.
– Помилуй, братец, – восклицал Аполлон, – чего стоит эта печка, этот стол с нагоревшей свечою, эти замерзлые окна! Ведь это от тоски пропасть надо!
И вот появилось мое стихотворение “Не ворчи, мой кот-мурлыка…”… долго приводившее Григорьева в восторг. Чуток он был на это, как эолова арфа.
Помню, в какое восхищение приводило его маленькое стихотворение “Кот поет, глаза прищуря…”, над которым он только восклицал: “Боже мой, какой счастливец этот кот и какой несчастный мальчик!””
Твір на тему: Хандра
Хандра