“Я памятник воздвиг себе нерукотворный” анализ стихотворения Пушкина

Желание воздвигнуть себе “памятник нерукотворный” впервые озвучил в своем творчестве древнеримский поэт Гораций. Он высказал мысль о том, что лучшим воплощением памяти для поэта станут его стихи, переходящие из одного поколения в другое. В России эту традицию подхватил Гавриил Романович Державин, переведя стихотворение Горация и наполнив его новым гражданским смыслом. Однако Александр Сергеевич Пушкин отступил от этих образцов.

Он воплотил в своем “Памятнике” собственную судьбу, осмысленную на фоне исторических событий в России.

Уже в первых строчках поэт заявляет, что к его памятнику “не зарастет народная тропа”. Что вызывает такую уверенность у Пушкина? В конце второй главы своего романа “Евгений Онегин” он уже высказывал идею собственного бессмертия в эпиграфе: “Воздвигнул памятник и я?” В “Памятнике”, написанном в 1836 году, накануне трагической гибели поэта, эта надежда на будущее народное призвание звучит как пророчество на пороге смерти.

Стихотворение полно невеселых раздумий о жестокости XIX века, об отношениях с царем и вельможами из высшего света, о так и недостигнутом счастье свободы. Но уже в первом четверостишии Пушкин с уверенностью заявляет о своей личной победе над самодержавием, потому что уверен: его “памятник нерукотворный” “вознесся выше главою непокорной Александрийского столпа”.

Кто же дает поэту такое право на бессмертие? Ответ прост: сам народ. Ведь “народная тропа” не зарастет, а поэзия Пушкина станет достоянием русского народа: “Слух обо мне пройдет по всей Руси великой…” Поэт утверждает, что именно народом он был взращен и воспитан, ему открылась мудрость целого народа. Может быть, поэтому в будущем его назовет “всяк сущий в ней язык”. Причина такого долголетия – в свободном противостоянии “жестокому веку”.

Уже современники по праву оценили двойное мужество поэта: он непокорен и жестокости власти, и толпе. Поэтому в свой жестокий век он “восславил свободу и милость к падшим призывал”. В полной мере это стихотворение можно назвать одой.

Интересно слушать стихотворение “Я памятник воздвиг себе нерукотворный” в исполнении разных чтецов. Каждый из них использовал свою трактовку. Например, В. Яхонтов читал произведение Пушкина громогласно и торжествующе.

Для него это победа над временем и властью, это выход за пределы ограниченного существования в Божий мир. Иногда стихотворение звучит по-детски восторженно, что в финале оказывается лишним, неоправданным.

Д. Журавлев, наоборот, подчеркивает измученность поэта поединком с властью. Обида, дерзкий и сдавленный выкрик сменяется страстной уверенностью в бессмертии автора, но к концу наполняется мечтательным успокоением. В таком исполнении стихотворение звучит как торжественная молитва, а герой обретает спокойствие и величие.

Торжественность произведению придает размер – шестистопный ямб. Если излюбленный вариант Пушкина – четырехстопный ямб (им написана основная часть поэтических произведений), то добавление еще двух стоп придает размеру сходство с гекзаметром, которым написаны знаменитые “Одиссея” и “Иллиада” Гомера. Использование старославянизмов “воздвиг”, “главою”, “пиит”, “тленья”, “сущий” придает “Памятнику” некую монументальность: у читателя сразу возникает мысль о вечности этого произведения и его автора.

Постулат о том, что поэт должен “чувства добрые лирой пробуждать” стал жизненным девизом всех, кто наполнял сокровищницу русской поэзии. Говоря же о свободе, Александр Сергеевич утверждал политическую и духовную свободу, независимость от сословных, религиозных, национальных и прочих предрассудков. В этом контексте интересно воспринимается одна строка: когда Пушкин писал “милость к падшим призывал”, то, конечно, речь шла о декабристах.

Но эти слова поэта получили более широкое значение: это и о крепостных крестьянах, и о простых горожанах, и о замученных солдатах.

В конце Пушкин подводит итог и личному опыту. Он при жизни испытал “хвалу и клевету”, к которой сейчас призывает музу отнестись равнодушно, ведь она должна служить другим идеалам: красоте, свободе, добру и справедливости. В итоге “Памятник”, начавшись бунтом, заканчивается призывом к смирению, которое лишает зависимости от суеты: обиды, хвалы, клеветы глупца.