Жемчужное ожерелье японской поэзии

Если бы мы, исходя из буквального значения древнего выражения, мысленно отправились на поиски источника “света с Востока”, то, скорей всего, воображаемое путешествие привело бы нас в Японию – “самую восточную” часть восточного мира. Издавна японцы называют свою родину “источником солнца”. Да и далеко за пределами Японии утвердилась традиция называть ее Страной восходящего солнца.

Сегодня Япония славится высоким уровнем научно-технического развития и самобытной культурой. Но так было далеко не всегда. Достаточно сказать, что в период своего культурного строительства Япония вступила позже многих других восточных стран.

Древние цивилизации Китая и Индии уже исчисляли свою историю веками, а “новорожденный” арабский мир уже блистал достижениями своих ученых, мудрецов и поэтов, когда японская культура, поначалу питавшаяся заимствованиями из культуры китайской, смогла, наконец, обрести собственный голос. Это произошло приблизительно в X в.

Подобно персам, средневековые японцы с огромным уважением относились к поэтическому искусству. Главной гордостью японской поэзии стали миниатюрные стихотворения, изображавшие малозаметные мгновения обыденной жизни. Одним из древнейших жанров таких стихотворений является танка.

Вот пример такого пятистишия:Невольно душе милаОбветшалая та застреха. Рядом слива цветет. Я понял сердце того, Кто раньше жил в этом доме. (Перевод В. Марковой)

Нетрудно заметить, что приведенная танка несет на себе сильный отпечаток эмоционального состояния автора: в ней важна не сама картина сливы, цветущей возле ветхой кровли, а отклик, который данная картина рождает в душе лирического героя. Этот отклик многослоен: он вбирает в себя и щемящее любование, и легкое удивление перед сочетанием юности и старости (на которое “намекает” сочетание весеннего цветения дерева и “обветшалой застрехи”), и момент проникновения лирического героя в душу прежнего обитателя дома. А что именно “понял” лирический герой в этот момент, читатель должен дофантазировать уже сам.

Из-за краткости танки каждое ее слово приобретает особый вес. Однако, по утверждению знатоков, пробелы между словами в таком стихотворении содержат в себе не меньше смысла, чем сами слова, – нужно только уметь их “читать”. Кроме того, танки изобилуют намеками и игрой слов, которые читатель должен чутко улавливать.

Все это придает пятистишиям элемент “недосказанности”, открывающий простор для воображения читателя.

Многие свойства танки унаследовал ее “младший брат” – поэтический жанр хокку, не уступающий ей по части славы, но зато превосходящий ее по части краткости. Собственно говоря, первоначально хокку представляли собой не что иное, как “обломки” танки, поскольку возникли в результате отсечения от нее двух последних строк. Так определилась ритмическая “формула” хокку, согласно которой слоги в строках распределялись по схеме 5-7-5. Примечательно, что само слово “хокку” означает “начальные стихи”.

Существует, впрочем, и другое название этого жанра – “хайку”. Оно переводится с японского как “комические стихи”. Действительно, на первых порах хокку (или хайку) сочинялись преимущественно в шуточном, пародийном ключе.

Со временем же они приобрели более чем серьезное звучание.

Хокку представляет собой беглую зарисовку с натуры, выполненную буквально несколькими штрихами, но наполненную, как и сюжет танки, чрезвычайно емким смыслом. Неслучайно иногда хокку сравнивают с пословицей. Однако, в отличие от пословицы, хокку – это не поучительное высказывание, а поэтическая картина, призванная будить и волновать творческое воображение читателя.

Одним из важных элементов такой картины является “саби”. В самом общем смысле значение этого слова можно объяснить как настроение благородной печали, плодотворного одиночества, при котором поэта, а следом за ним и читателя, охватывает чувство невыразимой красоты, полноты и пронзительности бытия. Принцип “саби” требует, чтобы сложное содержание выражалось в простых и строгих формах, настраивающих сознание на сосредоточенное созерцание.

Тематика хокку отражает все многообразие человеческой жизни: труд и отдых, одиночество и общение, путешествия и искусство, молодость и старость… Однако независимо от темы в каждом стихотворении непременно обозначена идея нерасторжимого единства человека с природой.

Во многих хокку образы природы превращаются в своеобразное зеркало, отражающее самую суть человеческой жизни:

Наша жизнь – росинка. Пусть лишь капелька росыНаша жизнь – и все же… (Перевод В. Марковой)

Изображение природы в трехстишиях, как правило, связано с временами года. За каждым из них в поэзии хокку закреплены определенные “сезонные слова”. Скажем, для обозначения весны в качестве “сезонных слов” используются образы цветущих слив, персика, сакуры, а также соловья, жаворонка, бабочки, паутины и т. п. На лето в хокку указывают ливень, жара, кукушка, прохлада, прополка риса, полуденный отдых и др.; на осень – луна, звезды, роса, крик цикад, красные листья клена, хризантемы и др., на зиму – моросящий дождь, иней, лед, холод, очаг, конец года… Подобные “сезонные слова”, по мнению специалистов, есть в каждом хокку.

Они срабатывают как опознавательные знаки, по которым читатель догадывается, о каком времени года или о каком состоянии природы идет речь в стихотворении. Общее количество “сезонных слов” достигает трех-четырех тысяч, причем оно продолжает увеличиваться по сей день. Это доказывает, что старинный жанр хокку все еще остается живым родником японской поэзии.

Непритязательные, на первый взгляд, картинки, нарисованные в танках и хокку, обладают неизмеримой глубиной смыслов и завораживающей художественной выразительностью. Свойственное этим стихотворениям сочетание простоты и сложности подобно чуду – они изумляют мир не меньше, чем технические диковинки, созданные изобретательным японским народом. И у себя на родине, и за ее пределами подобные стихотворные миниатюры считаются самыми дорогими жемчужинами японской поэзии.

Из века в век усилиями многих поэтов из этих жемчужин создавалось ожерелье, ныне украшающее сокровищницу мировой литературы.