“Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья…”
“Пир во время чумы”, как и другие “маленькие трагедии”, А. С. Пушкин писал в 1830 году, во время своего пребывания в Болдине. Эту тему поэт избрал не случайно – его пребывание в Болдине совпало с распространением эпидемии холеры, от заболевания которой не был застрахован никто. Пушкин понимал это. Умереть от страшной болезни, тем более теперь, на пороге свадьбы, казалось ему вдвойне нелепым и обидным.
С другой стороны, поэтом овладело чувство азарта: кто кого. Пушкин всегда любил опасность. Ощущение опасности придавало силы, заставляло реализовать все свои возможности, вселяло дерзость. Итак, в центре “Пира во время чумы” – поединок, поединок Вальсингама и собравшихся вместе с ним на пиру со смертью, которую несет чума. Нельзя понимать под словом “поединок” в этом случае “борьбу”, потому что герои не борются и не спасаются, они обречены и знают это.
Борьба заключается в реализации героями всех своих сил на то, чтобы не думать о смерти, отвлечься от нее. Персонажи трагедии устроили пиршество во время чумы. Вокруг – тележки с трупами, преданы земле уже и многие родственники пирующих. Но участники пира, так кажется на первый взгляд, не замечают всего этого и им нет никакого дела до умерших. Они будто бы отделились от всего мира.
Персонажи “Пира во время чумы” разговаривают, веселятся, поют песни, но не делают ничего, что бы могло как-то повлиять на ситуацию, потому что на нее повлиять невозможно. И от понимания этой невозможности изменить что-нибудь, начинаешь осознавать, насколько эти люди сильны духом. Драматизм – в мотивах их поведения. Причины, приведшие этих людей на пир, самые различные.
Молодой человек на пиру для того, чтобы забыться, чтобы не думать о приближающейся смерти. В наслаждениях и веселье надеется он найти это забвение. Луиза на пиру спасается от одиночества. В отличие от остальных героев она совсем не готова к смерти.
Услышав стук колес и увидев приближающуюся телегу, наполненную мертвыми телами, она теряет сознание. Высмеяв перед этим трогательную, наполненную самоотверженной любовью песню Мери (“Не в моде теперь такие песни! Но все ж есть еще простые души: рады таять от женских слез и слепо верят им”), Луиза вызвала у окружающих уверенность в своей душевной твердости. Увидев ее неожиданную слабость, Мери испытала к ней прилив нежности и сострадания, а Вальсингам, наоборот, воспринял ее малодушие с высокомерной насмешкой:
Ага! Луизе дурно; в ней, я думал, По языку судя, мужское сердце. Но так-то – нежного слабей жестокий,
И страх живет в душе, страстьми томимой! Душевной черствости Луизы, пытающейся самоутвердиться в человеконенавистничестве, противостоит доброта, чуткость Мери. Мери в трагедии – воплощение народной морали. В своей “жалобной песне” она прославляет верность и самопожертвование ради любви.
Ее гибель не должна стать причиной смерти любимого, а только источником светлой грусти и сладостных воспоминаний: Если ранняя могила Суждена моей весне – Ты, кого я так любила, Чья любовь отрада мне, – Я молю: не приближайся К телу Дженни ты своей,
Уст умерших не касайся, Следуй издали за ней. Совершенно другое мироощущение в песне Вальсингама.
В ней прославляется неутолимая жажда жизни, железная воля человека, противостоящая опасности и смерти. Если уж встретить смерть – то встретить ее с открытым забралом, не смиряться перед грозным ударом судьбы, а противопоставить ей наслаждение борьбой, достойно принять вызов смерти, своим презрением к ней стать вровень с нею. Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья – Бессмертья, может быть, залог! И счастлив тот, кто средь волненья Их обретать и ведать мог. Песня Вальсингама – гимн человеческому бесстрашию.
Но, воспевая героизм человека, достойную смерть в бою с непреодолимыми силами природы, председатель вместе с другими участниками пира кощунственно отгородился от всенародной беды, нарушая траур по умершим. Олицетворяющий религиозную мораль священник призывает участников пира уважать память мертвых, упрекая в том, что их “ненавистные восторги смущают тишину гробов”, нарушают священные человеческие заповеди: Прервите пир чудовищный, когда Желаете вы встретить в небесах
Утраченных возлюбленные души. В конце трагедии мы видим председателя, погруженного в глубокое раздумье. Слова священника затронули его душу.
Он сознает, что личный героизм нельзя ставить вровень с самоотверженностью во имя других, и это повергает его в состояние неуверенности, беспокойства.
(2 votes, average: 4.00 out of 5)Твір на тему: “Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья…”
“Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья…”