Власть и поэт

Сравнительный анализ “Стансов” А. Пушкина и “Столетье с лишним – не вчера…” Б. Пастернака Поэт всегда вольно или невольно соприкасается с государственной властью. Из этого, как показала история, не получается ничего хорошего для поэта и ничего полезного для власти. Однако надежда на просвещенного правителя никогда не покидала людей искусства.

Поэтому Александр Пушкин обращается к Николаю Первому, только что взошедшему на престол, со своеобразной интерпретацией “Фелицы”, адресованной в свое время Г. Державиным Екатерине Второй. Поэт дает советы царю, напоминает, слегка поучает, немного льстит, самую малость просит… Уже не веря в просвещенную монархию, поэт надеется хотя бы на “незлобную”.

Нужно обладать определенной смелостью и огромным талантом, чтобы поучать монарха, но все же А. Пушкин идет на некоторый моральный компромисс, проводя параллель между “мятежами и казнями” “начала славных дней Петра” и кровавым завершением восстания декабристов, где большинство пострадавших были близкими поэту людьми. Жестоко? Но, во-первых, А. Пушкин был истинным сыном своей эпохи (монархической, ибо вспомним пушкинское же “рабство, падшее по манию царя”). Во-вторых, поэт, ставя столь высокую планку Николаю Первому, желает смягчить участь своих друзей, внушив монарху, что можно “правдой привлечь сердца” и “нравы укротить наукой”.

Александр Пушкин именно “утешается параллелью”, как скажет век спустя Борис Пастернак. Однако нельзя обвинять поэта в желании видеть на троне мудрого душой царя: образованный совестливый самодержец – идеал русского народа. Через “столетье с лишним” Б. Пастернак, охваченный тем же, что и А. Пушкин, желанием, вновь возвращается к теме “мятежей и казней”, но развивает ее уже в совершенно ином русле.

Высокой торжественности пушкинского слога противопоставляются ирония и горечь Б. Пастернака. Двадцатый век полностью рассеял все иллюзии “параллелей”; даже “надежду славы и добра”, естественную XIX веку, поэт называет “соблазном”. А. Пушкин набрасывает лишь возможную перспективу, желаемое, а Б. Пастернак показывает воплощение этого “желаемого” в реальности:

И тот же тотчас же тупик При встрече с умственною ленью… Но и в стихотворении XX века нет безысходности и пессимизма: душевный и умственный труд оставляют человека человеком во время любых катаклизмов: “Хотеть… труда со всеми сообща”, “И те же выписки из книг, / И тех же эр сопоставленье”. Стоит обратить внимание на дату пастернаковского стихотворения – 1931 год. Страна уже в полной мере познала “мятежи и казни”.

В поэте идет борьба разума с сердцем: холодный рассудок понимает, что сделан шаг в сторону пропасти, а сердце наивно верит в лучшее. Надежда у Б. Пастернака питает его же скептицизм: Итак, вперед, не трепеща И утешаясь параллелью, Пока ты жив, и не моща,

И о тебе не пожалели. Поэт – человек, и слабый человек, – и он оправдывается перед обществом. Вернее, общество вынуждает его оправдываться за то, что он не такой, как все: Пока ты жив, и не моща, И о тебе не пожалели.

Да, чаша страдания не будет пронесена мимо поэта, ему предстоит испить ее до дна. Он снова останется один на один с жестоким железным веком. Я один, все тонет в фарисействе.

Жизнь прожить – не поле перейти. (Б. Пастернак, “Гамлет”) “Эр сопоставленье” показывает, что величие эпохи не зависит от пролитой крови и количества человеческих жертв.

Человек, его душа – индикатор эпохи. А значит, время, в которое жили и А. Пушкин и Б. Пастернак (гении души и труда)” можно воистину назвать великим: Времена не выбирают – В них живут и умирают.